потому что так поступают волчицы. То-то вы с ней так хорошо договорились, прямо как родные!
– Ну уж всяко не стану сидеть сложа руки, – мрачно ответила я. – Ирэ? Что дальше-то делать будем?
– Надо дать лошадям роздых, – сказал он после паузы. – Я думал поехать к своим, но теперь это уже не имеет смысла. Зима на переломе, и если на тех конях еще можно было домчаться туда и обратно… Теперь не успеем.
– А зачем нам туда?
– За помощью. Я знаю, как убивать фей, только из легенд, но… – он покачал головой, – это легенды и есть. У меня нет ни небесного железа, ни негасимого огня, а простым кинжалом ее не взять. Но, может, наши кудесники придумали бы что-нибудь…
– Сами придумаем, – непосредственно заявила Ири и слезла с кровати, отчаянно зевая. – Я спать пойду, ладно?
Я кивнула, а когда она прикрыла за собой дверь, а Ирранкэ потушил свечу, сказала едва слышно:
– Я знаю, о чем ты думаешь.
– И о чем же?
– Как бы разорваться надвое. Потому что одно дело, если с тобой пойду я, я взрослая уже и сама за себя отвечаю, но тащить с собой Ири… Можно было бы оставить ее на чьем-то попечении, но на чьем? Я никого не знаю, кому могла бы довериться.
– Именно так, – ответил он после долгой паузы. – У тебя ведь мать жива, но после того, что случилось, в те края возвращаться опасно. Здесь разве что оставить, заплатив за присмотр?
– Ты с ума сошел?! – вскинулась я. – Ты видел, кто тут зимует? Да сколько ни заплати, стоит уйти – ее сразу… И тебя не побоятся, пусть ты и алий: ты же уехал, а потом и они исчезнут, ищи-свищи! Нет, думать даже не смей, я ее не оставлю на добрых людей, знаю я, какие они добрые…
– Прости, я… – Ирранкэ помолчал. – Я все время забываю о том, что люди другие. И о том, что девочка ее возраста у вас, считай, уже вполне взрослая, тоже забываю. Она же совсем ребенок!
– Это для тебя. Тебе самому сколько лет?
Он сказал, и я умолкла. Никак не выходило осознать, что алий с таким молодым лицом, пускай и совершенно седой, ровесник моего прадеда!
– Я же говорил об этом, – шепнул он мне на ухо. – По нашим меркам я еще юнец. А Ири – едва из колыбели, да и ты тоже. И еще… мы живем долго, но детей у нас рождается мало, иначе мы бы заполонили все кругом. И каждый ребенок – невероятная ценность, не важно, свой или чужой, просто…
Ирранкэ замолчал, а потом сказал вдруг тихо и отчетливо:
– Ири не просто дороже ключа. Она бесценна.
– И ее жизнь не выменяешь на эту проклятую побрякушку, – добавила я. – Даже если фея согласится, что ей мешает взять и обмануть? Или, как ты говорил, выморозить весь мир, и тогда… какая разница? Все умрем…
– Я предложил бы оставить ее у деда или любой моей сестры, но туда нам не успеть, говорю же.
– А я и не согласилась бы, – ответила я. – Я не знаю твоей родни, они не знают Ири, и лучше уж пусть она будет при мне, чем у чужих… алиев.
Я всхлипнула и вжалась лицом в его плечо, стараясь не разрыдаться. Только бы не разбудить Ири!
– Виноват я, – негромко сказал он, гладя меня по голове, по плечам, по спине. – Я не удержался той ночью. Я разозлил фею. Значит, я и держу за все ответ.
– А что проку? – перебила я, переведя дыхание. – Что ты можешь сделать?
Воцарилось молчание.
– Ты права. Ничего, – негромко ответил Ирранкэ. – Даже хуже. Я мог умереть, я был к этому готов… Но я же чуть не убил вас обеих!
– Мы пока живы и умирать не намерены, – сказала я сквозь зубы. – Хватит. Мы так неделю будем гадать, что было бы, если… Ты думал, что не вернешься. Ты не знал и не мог знать о дочери! И о том, какой она крови… Значит, и фея не имеет об этом представления, а это уже какое-никакое преимущество, разве нет?
Он кивнул.
– Ты делал, что должен был сделать, и у тебя почти получилось, верно? А я думала, что тебя нет, ты же сказал о предчувствии. А и вернулся бы, Ири все равно только моя дочь! Ты ее увидел только что, не ты ее растил и воспитывал… Значит, решать мне.
– О чем ты?
– Раз выбора нет, мы обе пойдем с тобой, – ответила я, сжав ключ в руке. – Я не хочу жить взаперти, не хочу страшиться подойти к колодцу или напиться из родника, не хочу днем и ночью бояться за дочь! А если ты уйдешь и сгинешь еще на дюжину лет, так и будет… Оставить ее я не могу. Не с кем, а вдобавок ее где угодно может найти эта тварь, если прознает о ней! Я так с ума сойду…
– Марион, – начал было он, но я перебила:
– Я сказала, мне решать! Я не желаю жить в вечном страхе и дочери этого не пожелаю! Лучше уж… сразу. И ведь надежда есть, правда? Фею можно извести?
– Да, но я не знаю верного способа. Я слишком рано выдал себя и так и не выяснил, как можно уничтожить именно эту… И, Марион, ты права – мы оба
