Ирранкэ, помнится, сказал то же самое о бесконечной пряже Владычицы вод.
– С чего ты…
– Ты сама призналась, забыла? – Дочь победно вздернула нос и уперла руки в боки, как кухарка Катрина. При ее росте и комплекции это выглядело уморительно, вот только нам было не до смеха.
– Умолкни, букашка… – протянула фея, не оборачиваясь.
Она вытянула руку с веретеном, и оно завращалось с вовсе уж немыслимой скоростью, пронзительно жужжа. Я видела, как нить истончается до предела, но не рвется, будто ее склеивает текущая по пальцам Владычицы вод кровь… И поняла: она сейчас сделает что-то с Ири, а мы… мы ничем не можем ей помешать!
Нить оборвалась, а веретено острым концом нацелилось на Ири, когда фея указала им через плечо, и…
– И это все? – изумленно спросила та, почесав для разнообразия за ухом. – И правда, что никчемная фея, даже в жабу превратить не можешь… Ой, то есть в муху, я перепутала, вот.
Мне было жарко, но пот меня прошиб ледяной.
– Кто ты такая? – негромко произнесла Владычица вод, повернувшись так, что можно было даже рассмотреть часть ее щеки.
Ири стояла слишком далеко от воды, чтобы фея могла увидеть ее отражение, а глаз на затылке не имелось даже у волшебного существа.
– Это моя дочь, – ответил Ирранкэ. Он успел скинуть зимний плащ и куртку, будто думал, что ему придется сражаться и лишняя одежда стеснит его движения.
Глядя на него, и я сбросила душегрею и шапку с шалью – теплый ветерок коснулся лба, высушив испарину и растрепав мне волосы.
– Не твоя, а наша, – поправила я, поняв вдруг, что бояться уже поздно и, если придется, я эту фею утоплю в ее же озере!
Случается со мной изредка подобное: будто порывом ветра подхватывает и уносит, словно палый лист по осени, и в этаком настроении я могу самого герцога отчитать, как последнего поваренка, не то что… Бабушка Берта говорила, это у меня по отцовской линии: что дед мой, что отец могли наворотить дел, и вовсе не со зла и не во хмелю. Вот просто что-то в голову ударит… и уж тогда держись все живое!
– Придумал тоже, я ее столько лет растила и воспитывала, а ты явился на все готовое, – добавила я. – А сам все это время с этой вот крутил, так выходит? Ну, тогда не удивлена, почему ты от нее сбежал: ни кожи, ни рожи, и даже девчонку тебе родить не смогла, не говоря уж о наследнике!
– Ты забыла, мам, – совершенно серьезно сказала Ири, – папа же ею побрезговал. Какие уж тут наследники…
Фея сжала веретено в руке. Вечное ее рукоделие прервалось, кудель бесформенным комом свисала с заткнутой за пояс прялки, ветерок играл окровавленным обрывком нити.
– Дочь, значит… – процедила она. – Но я спросила не об этом. Я хочу знать, кто она такая!
– Полукровка, кто ж еще? – удивленно ответила Ири. – Или ты о том, что я твою ниточку завязала узелком, которому старый адмирал научил?
Да уж, за ту выходку мне очень хотелось Ири выпороть, потому что завязать шнурок корсета знатной девицы морским узлом – это не самая смешная шутка. Шнуровку пришлось резать, а Ири потом созналась, что науку морского волка освоила не до конца: узел должен был развязаться сам, если осторожно потянуть за кончик шнурка, а не затягиваться намертво.
Так или иначе, но сейчас это, похоже, пригодилось. Что уж там видела Ири, сложно сказать, струны или нити, но раз сумела отразить направленное на нее волшебство, значит, все сделала верно. Немудрено было фее удивиться!
– Но кто научил тебя этому?
– А этому еще и учиться надо? – поразилась Ири, а я дернула ее за косу, чтобы не теряла берегов. – Надо же… Я думала, все так умеют, просто ленятся.
– Самородок, выходит, – усмехнулась фея. – Случается и такое… Значит, Ирэ, ты привел с собой свою женщину и вашу дочь и не побоялся того, что я могу сотворить с ними?
– Покамест тебе ничего не удалось сделать, – ответил Ирранкэ. – Моя жена твой морок раскусила, а дочь его вовсе не заметила. Я уж молчу про узелок на ниточке.
– Жена?.. – прошептала я.
– А кто же? – недоуменно покосился он на меня.
Я же вспомнила его слова о бабушке Берте и моем деде: дескать, обещания бывает достаточно… Но мы ведь ничего подобного не говорили! Вернее, Ирранкэ сказал, что хотел бы остаться со мной, но это невозможно, а я… Я просто попросила его не умирать. И вышло по-моему.
– Ты никогда не обладала могуществом своих чистокровных родичей, – продолжал Ирранкэ, глядя на фею в упор, и глаза его горели льдистым пламенем, холодной, лютой ненавистью, от которой мне сделалось не по себе. – И растратила слишком много сил, гоняясь за мною и своей пропажей именно теперь, на пике зимы. Даже представить боюсь, чего тебе стоило уничтожить герцогский замок… а главное, не могу понять, зачем ты это сотворила! Думала, ключ там? И как ты собиралась выцарапывать его изо льда? Ждала бы до весны?
– Не важно, – ответила она, снова повернувшись к воде, – главное, умри хранительница, я могла взять его когда угодно. Пускай даже по весне, когда
