Добрыня выходил слабым звеном. Но его упредили, чтобы тот о происшествии помалкивал в тряпочку, если жизнь дорога. Жизнь он ценил.
Серафим надолго задерживаться не стал. Как, впрочем, и пить больше одной кружки. Не с руки ему. Работы много, а какая работа, коли хмель в голове бродит. Ему же нужно контролировать обе смены. Хоть по половине, а приглядеть необходимо. И обязательно быть к окончанию каждой из них. На разрыв мужик пашет. Но передоверить мастерские некому. Вот загорелось же Николаю все бегом да скачками.
Вскоре в дом заглянул Кузьма. Иван попросил Серафима пнуть того в его сторону. Ну, тот и прикатился. Н-да. На колобка эта сушеная вобла явно не тянет. Вот же сухостой. Ест побольше Ивана, да только не в коня корм, хоть тресни.
– Ох и запахи у тебя, Иван Архипович, – не разочаровал Карпова Кузьма.
– Есть будешь? – предложил Иван.
– Буду, – не стал скромничать «нищий». – А что тут у тебя? Ага. Щи.
– На печь поставь, пусть подогреются.
– Ничего. Они еще теплые. Нормально. Миску-то дашь, Иван Архипович, иль прямо из чугунка хлебать?
– Держи, – подал ему Карпов чистые миску и ложку. – Ну и что ты скажешь о наших делах скорбных?
– Да то и скажу, что дела и впрямь скорбные, – принимаясь за еду, ответил бывший нищий.
Хм. Вообще-то он и сейчас выглядит таковым. Въевшаяся привычка, ставшая второй натурой? Очень может быть. Ну да был бы результат. А он, похоже, был. И это ничуть не радовало.
– Подробности можно? – спросил Иван.
– А то как же без них родимых. Селин Петр у тебя есть. Он в оружейной занимается сверлением стволов.
– Знаю. У нас здесь все наши слободчане трудятся.
– Ага. Очень его интересует, каким образом выделывают карбид.
– О как. Значит, способ выделки стволов он уже запродал? – с явным неудовольствием поинтересовался Карпов.
– Это вряд ли.
– Почему так думаешь?
– Да потому что купцу тот секрет без надобности. Коли у него была бы оружейная мастерская – дело иное. А так… Сверлильный станок да станок токарный. Как я понял, на пальцах тут ничего не объяснить, и, чтобы что-то повторить, нужно хотя бы малость в том разбираться.
– Ну, это так.
– Во-от, а вокруг того купца никаких таких умников не вертится.
– Ну и домница под карбид тоже не так проста, как кажется.
– Это верно. Но секрет выделки стволов он только запродать может. А вот выделку карбида и карбидок и сам сумеет наладить.
Как Иван ни пытался назвать лампы ацетиленовыми, за ними прочно закрепилось название «карбидки», как, впрочем, и в его мире. Ну да хоть горшком назови.
– Это-то да, но и сведения о станках тоже дорогого стоят. В конце концов, секрет можно продать тем же оружейникам, – возразил сотенный.
– Ну, скорее всего, он так и поступит. Но продать секрет – это срубить деньгу один раз. А если сможешь делать сам, это уже совсем другое.
– Ясно. И как звать того купчишку?
– Купчи-ишку, – пренебрежительно бросил Кузьма, а потом весомо добавил: – Купца, причем серьезного. И тебе знакомого.
– И?
– Так новгородец, Жилин такой, Игнат Пантелеевич.
– Вот оно как. Опять, выходит, объявился, в гробину его душу мать нехай.
– Надеюсь, на тот свет его спроваживать не станешь? – опасливо покосился на Ивана Кузьма.
– За то, что хотел тишком да бочком выведать секрет? Нет, конечно. Что же я, вовсе берегов не вижу? – открестился Иван.
– А как же Родион? – стрельнув хитрым взглядом и отправляя в рот очередную ложку щей, поинтересовался Овечкин.
– Кузьма, – строго одернул его Иван.
– А что Кузьма? Ты почто меня к себе прибрал? Знать и выведывать, таково мое ремесло, – пожав плечами, с легкостью отбрехался бывший нищий.
– Родион – то другое, – качнул головой Иван. – Они тогда через кровь перешагнули, чтобы батю в кабалу захомутать. Сейчас же иначе. Поэтому нужно что-нибудь удумать, чтобы Петр Селин не дергался лишний раз и место свое знал. Ну и Жилина этого как-нибудь проучить.
– А ты поговори с Петром. По душам и открыто. Понятно, что жадность мужика обуяла. Но ить сынок его старший в твоей сотне состоит. А что есть на этом свете дороже деток-то?
– Я тебя понял, – задумчиво помяв подбородок, заросший жиденькой бородой, произнес Иван. – Что еще?
– А еще – Кузьма Овечкин, – вздохнул собеседник.
