«Неужели и я такой же? – спросил себя Тулл. – Кто мы есть? Убийцы беспомощных и слабых?»
Он взглянул на девочку – она была того же роста, что и Артио, – и на старуху, которая и мухи убить не могла, не то что угрожать легионеру.
– Нет, – проворчал он. – Вителлий, присмотри за ними. Пизон, идем со мной.
Как и в других длинных домах, стены этого жилища в основе своей имели плетень из тонких веток, заправленных между вкопанными в землю деревянными столбами. На плетень с обеих сторон толстым слоем набрасывали раствор из глины, замешанной с землей, навозом и рубленой соломой. Тулл выбрал место в задней стене дома и ударил в него пяткой. Поднялось облако коричневой пыли; он ударил еще раз, сломав несколько веток. Расширив дыру с помощью меча, убедился, что девочка сможет пролезть туда. Выглянув наружу, Тулл остался доволен – до линии леса было всего двадцать шагов.
– Расширь, чтобы старуха могла пройти, – приказал он Пизону. – И побыстрее. – Тот с довольным видом и явной охотой поспешил выполнить приказ.
– Теперь вы должны уйти, – сказал он пленницам. – Через дыру в задней стене. Лес близко. Наши солдаты больше не окружают деревню, так что можете спастись.
Они недоверчиво смотрели на него.
Тулл повторил свои слова. В этот момент запели трубы, подавая сигнал к выступлению, и он добавил:
– Торопитесь! Кто-нибудь может войти. И они не будут столь милосердны.
– Милосердны? – прошипела девочка, и ее глаза стали безумными от ненависти. – Вы вырезали всех жителей деревни – и говорите о милосердии?
– Торопитесь, – повторил Тулл, указывая мечом на дыру.
Бабушка что-то прошептала на ухо внучке, и та успокоилась. Они направились к дыре в задней стене дома. Пизон, уступая им дорогу, протянул ломоть хлеба.
– Он вам нужнее, чем мне, – сказал легионер на ломаном германском.
Казалось, девочка снова хочет гневно возразить, но старуха с благодарностью взяла хлеб и помогла внучке выбраться наружу. Потом, пролезая в пролом, оглянулась на Тулла и, перед тем как исчезнуть, кивнула ему.
Центурион почувствовал, что вроде бы стал немного чище. Он посмотрел на Пизона и Вителлия, которые выжидающе смотрели на него.
– Никому об этом ни слова, понятно? Ни единого. Если я от вас хоть шепот услышу, пожалеете, что родились. Понятно?
– Так точно, центурион, – пробормотали оба.
– Ступайте, – приказал Тулл.
Он выходил из дверей длинного дома, когда подъехал Туберон со своей обычной свитой. Как всегда при виде Тулла, легат презрительно скривил губы.
– Я приехал проверить твою когорту, центурион, а ты шаришь по лачугам в поисках поживы, как последний солдат… Какой весомый вклад в дело чести легионов!
Штабные командиры из свиты Туберона послушно засмеялись, и Тулл с трудом смирил свою гордыню, из-за которой всегда страдал.
– Я не шарил по лачуге, легат. Я услышал что-то внутри и пошел проверить.
– Это более похвально. Скольких же ты убил?
– Ни одного, легат, – ответил Тулл с выражением сожаления на лице. – Должно быть, бродячая собака забралась в дом. Там, в задней стене, дыра.
– Собака? – В голосе Туберона слышалось недоверие. Он пристально посмотрел на Пизона и Вителлия. – Кто-нибудь из вас видел эту собаку?
– Нет, легат, – ответил Вителлий, – но я слышал ее.
– Я тоже слышал ее, легат, – уверенно соврал Пизон.
Туберон сжал губы. Он был недоволен, но продолжил разговор с Туллом:
– Пора уходить отсюда, центурион. Твои люди готовы?
– Готовы, легат.
– Я знаю, что следующая деревня больше этой. Мы должны хорошо поработать. Чтобы все ублюдки-марсы еще до наступления ночи валялись в грязи. Я рассчитываю, что твоя когорта сыграет свою роль в этом деле.
– Обязательно, легат, как всегда, – подтвердил Тулл, надеясь, что на этот раз их ждет бой, а не еще одно избиение невинных.
Туберон высокомерно посмотрел на него и поехал к следующей когорте.
Тулл пытался найти утешение в том факте, что он спас две жизни. Но перед лицом того, что они сотворили и что им еще предстоит сотворить в нескольких милях отсюда, это оказалось невозможным. Центурион знал, что ближайшие дни будут не лучше. Оставалось только взвалить эту ношу на себя – и нести, делая вид, что ничего особенного не случилось.
Возможно, это массовое убийство будет иметь положительное последствие, решил Тулл. Смертоносная разрушительная кампания Германика может
