головы откинул спадавшие на лицо пряди волос и пообещал:
– Не беспокойтесь, это не первый неуравновешенный поклонник Ольги. Я обо всем позабочусь.
Виктор отправился фланировать по залу, и в этот момент Анри Фальер резко отступил от Софи и зашагал к лестнице.
– Просто подышу воздухом! – успокоил он встревожившуюся жену и сбежал по ступенькам на первый этаж.
Я воспользовался моментом и подал знак кузине, привлекая ее внимание. Софи приблизилась и негромко произнесла:
– Придется задержаться. Еще час или два.
– Чего хотел Фальер?
– Ты сам знаешь чего, – вздохнула Софи. – И знаешь, что теперь от меня уже ничего не зависит.
– Моран снова здесь.
– Я видела.
Софи вновь отправилась общаться с гостями, а я отошел к лестнице. Навстречу попался Анри Фальер, на меня он даже не взглянул, взял у буфетчика услужливо протянутый бокал шампанского и направился к жене.
Я не стал больше мозолить глаза гостям и спустился на первый этаж. Сменил на посту в коридоре Луку, уселся на стул и принялся зарисовывать в блокноте лицо Августо Маркеса. Попутно размышлял, сколько мы еще сумеем продержаться в подобном режиме, прежде чем крысы побегут с тонущего корабля. По всему выходило, что ждать этого остается очень недолго. И уж тем более нам было не потянуть войну ни с сицилийцами, ни с китайцами.
Толком порисовать не получилось. Постоянно кто-то пытался прорваться к танцовщицам, приходилось гонять подвыпивших поклонников, отвергнутых ухажеров, театральных обозревателей и прочую назойливую публику.
Когда девицы разошлись, стало спокойней, а потом появился Альберт Брандт и сообщил, что он идет раскочегаривать самоходную коляску.
– Мы поедем ко мне! – под конец объявил поэт с нескрываемым вызовом.
– Кузина – взрослая девочка, мсье Брандт, – пожал я плечами. – Просто не отрывайтесь от нас.
– Не стану, – пообещал Альберт, надел на голову низкий цилиндр и ушел на улицу.
Я сходил в подвал за револьвером, потом отыскал Луку и предупредил, что пора запрягать коляску.
– Минут через пятнадцать отчалим.
Громила без лишних слов отправился на задний двор, а я рассказал о нашем отъезде Гаспару и Антонио и встал у лестницы, дожидаясь появления Софи. Увидел ее и сразу отметил неестественно прямую спину и поджатые губы.
Софи направилась в кабинет, я нагнал ее и спросил:
– Проблемы?
– Будто не знаешь! – вздохнула хозяйка клуба. – Фальер из меня душу с этими бумагами вынул! – Она отперла дверь, взяла шляпку и сумочку и вернулась в коридор. – Маркиз тоже ведет себя непонятно. Разговаривал со мной сквозь зубы! Даже не знаю, какая муха его укусила!
Я рассказал о частном детективе, но Софи только покачала головой.
– Разбирайся с этим сам, Жан-Пьер!
Другого ответа я и не ожидал, поэтому усмехнулся.
– Разумеется, кузина.
Мы покинули «Сирену» и спустились с крыльца к самоходной коляске поэта.
– Как собираетесь ехать? – спросил я у Альберта.
– На следующем перекрестке поверну к набережной. В это время она уже пуста, – сообщил Брандт. Он кинул шляпу на сиденье, надел гогглы и принялся натягивать кожаные краги. – Устраивает?
– Устраивает, мсье Брандт, – кивнул я. – Только повозитесь с котлом еще минут пять. Мы перехватим вас сразу за поворотом.
– Как вам будет угодно, – до лицемерия учтиво улыбнулся мне поэт.
Я взбежал на крыльцо, попросил Гаспара присмотреть за кузиной и поспешил на задний двор.
Если кто-то и в самом деле вознамерится проследить за самоходной коляской поэта, то при определенной сноровке он непременно заметит и наш экипаж. А так – да мало ли куда мы могли поехать?
Лука выгнал коляску с заднего двора, а я закрыл ворота и заскочил к нему на козлы. Миновав узкий темный проезд, мы выкатились прямо к перекрестку и пересекли его, а на следующем повернули направо. Там шла сплошная стена домов, но после цирюльни на глаза попался темный переулок, и я скомандовал:
– Давай туда!
Лука заехал в небольшой дворик, крутанулся там и развернулся к выезду на дорогу.
– Не упустим? – засомневался он, поправляя заткнутый за пояс револьвер, который упирался ему под ребра.
– Не должны, – успокоил я громилу, надеясь, что Альберту хватит ума не дразнить меня, меняя согласованный маршрут.
