наживать себе пару лишних неприятности. Да и сам полет продолжался считанные секунды, что для космической техники жалкая пара километров. Толчок – на сей раз, вполне ощутимый, и жизнерадостный до безобразия голос пилота объявил:
– Станция Березай, кто хочет – вылезай!
– Шутник, – без особого, правда, осуждения в голосе буркнул Кузнецов, вставая. Остальные последовали его примеру, а затем и люк мягко распахнулся, открыв красочный вид на живописные местные скалы и второй модуль, устроившийся совсем рядом, всего-то метрах в ста.
Перемещаться на поверхности Метиды оказалось на редкость неудобно. Никакой искусственной гравитацией здесь, разумеется, и не пахло. На Европе, конечно, тоже, но там, несмотря на малый вес, имелся хотя бы более-менее уверенный контакт с поверхностью. Здесь же невесомости вроде и нет, однако у Басова создалось ощущение, что оттолкнись ногами посильнее – и отправишься в полет на орбиту, а то и вовсе к Юпитеру. Судя по неловким движениям десантников, они ощущали себя не лучше. Впрочем, по дороге к ближайшему куполу все успели немного адаптироваться.
Хорошо еще, никто не пытался в них стрелять. Дураков не было, а если и нашелся кто, то ему живо надавали по рукам остальные, впечатленные огневой мощью по-прежнему висящего на орбите крейсера. Связываться с ним и впрямь выглядело непростительной глупостью. Да и минных полей никто поставить не удосужился – незачем было. В результате до ближайшего купола десантники добрались быстро и без потерь, хотя и по поводу низкой гравитации Метиды, и по поводу разбросанных тут и там камней сказано было много чего – и все неприличное.
А вот с проникновением внутрь возникла небольшая заминка. Люк обнаружился именно там, где указала во время допроса лейтенант Линдсей, но вот открываться он почему-то категорически отказывался. На волшебное «Тук-тук, Сезам, откройся» реакции почему-то тоже не последовало. Почти сразу возникла мудрая идея подорвать тут все к чертям, а кто там без скафандра – так это его проблемы, но тут один из десантников, выполняющий в группе роль штатного электронщика, раздвинул всех могучими плечами и одним ударом свернул панель с кодовым замком, идентификатором, камерой и прочими радостями жизни. Под отлетевшей в сторону панелью обнаружилась неряшливого вида паутина проводов. Буркнув что-то вроде «типовая схема», он извлек из инструментального ящика целую кучу проводов и, удивительно ловко орудуя затянутыми в толстые перчатки пальцами, решительно полез внутрь. Две минуты спустя броневая створка люка отъехала в сторону, после чего первая четверка без проблем вошла внутрь, пройдя штатную процедуру шлюзования.
Басов шел во второй группе и, попав в коридор базы, сразу же обнаружил там два трупа. Оба в боевых скафандрах немецкого производства, оба при оружии – попытались атаковать первую группу, едва открылся внутренний люк. В принципе, правильное время и место, разве что исполнение подкачало – броня у штурмующих оказалась лучше, тяжелые русские скафандры пробивались обычными пулями с трудом и не везде. Да и вооружение было несколько более мощное. Двоих нападающих сразу положили, еще трое или четверо сбежали. У штурмующих оказался один тяжелораненый, которому пуля, угодив точно в сочленение скафандра, капитально разворотила плечо, задев кость.
К сожалению, отступая, защитники базы не поленились закрыть за собой дверь, не такую толстую, как наружный люк, но все равно внушительную. Да, вдобавок, еще и заблокировали ее изнутри механически, о чем зло оповестил электронщик. Ну что же, пришло время взрывчатки.
Вспышка, грохот, вывернутая дверь улетает куда-то внутрь – и тотчас же изнутри длинной, непрерывной очередью начинает бить пулемет. Хорошо еще, дураков нема, все отошли и распределились таким образом, чтобы не попасть под возможный удар. Оказалось, правильно сделали. Кто-то из десантников бросил внутрь гранату. Она взорвалась, и пулемет на миг заткнулся, но только для того, чтобы застучать вновь, на сей раз короткими очередями.
– Интересно, у него много там патронов? – с досадой выдохнул десантник, вжимающийся в выемку стены рядом с Басовым. Пули звонко цокали и рикошетировали от нее во все стороны, выбивая каменную крошку – здесь, наверное, по контрасту с базой на Европе, никто не пытался облицевать или хоть как-то облагородить стены. Как прошел горнопроходческий щит, так и оставили, и теперь всюду был темно-коричневый и черный, ноздреватый камень, идентифицировать который Басов при всем желании не мог.
– Чуть больше, чем до хрена, – зло ответил он, высунувшись на мгновение. Рядом тут же цвиркнули пули, ударили по забралу шлема мелкие камушки. – Гвоздит – башки не поднять.
Еще один из десантников попытался бросить гранату, но получил пулю, как только высунулся, и с воплем покатился по полу. Товарищи тут же втащили его обратно, благо каверна с их стороны оказалась на диво внушительной. Граната, прокатившись по полу, взорвалась, так и не долетев до цели.
– Всем закрыть глаза! – рявкнул Басов выдирая из кобуры лучемет и переводя регулятор заряда на максимум. В горячке боя на неудобный захват внимания как-то не обращалось. – Берегись!
Выстрелил он не целясь, даже не высовываясь, вслепую. Что в проем попадет, знал, а остальное его не слишком волновало. Лучемет даже не шелохнулся – отдачи не было совершенно, и лишь короткое, тоненькое шипение показало, что оружие сработало. Ну а дальше все произошло в точном соответствии с теорией. Вспышка получилась такой, что глазам стало больно даже, несмотря на зажмуренные веки и светофильтры. Жахнуло, аж стены дрогнули. И волна горячего, спрессованного воздуха прокатилась вдоль всего коридора и обратно. И сразу же стало тихо-тихо.
Пулемет заткнулся и не подавал признаков жизни, потому что превратился в ком оплавленного металла. Что-то менее тугоплавкое и вовсе разбрызгало по стене. От пулеметчика остались только ноги в обугленных сапогах. Противоположную дверь просто выбило, и там, в следующем участке коридора, неспешно разгоралась какая-то дрянь. И вообще, пространство, оказавшееся поблизости к эпицентру взрыва, напоминало печь сразу после того, как в ней прогорели дрова. Это, конечно, нервы, но когда они шли, казалось, что жар проникает даже сквозь скафандры. Ну и еще, как заметил Басов, все теперь
