помню. Щитка точно нет?
– Нет, и в бронетранспортёре не было. Я бы заметил.
Дед начал учить меня обращаться с пулемётом, для меня действительно незнакомая конструкция. Называл его всё «добрый пулемёт». Несколько раз перезарядив МГ, я разрядил его, отсоединил от станины, и мы всё сложили. Потом я достал противотанковое ружьё. Дед несколько раз примеривался, положив ствол на борт телеги, и покачал головой. Нет, тяжеловат.
– Это да, – согласился я, тоже примерившись к прикладу. – Массы тела не хватает. Отдачей может с ног сбить.
– Сашка, смотри, опять летят! – крикнула крутившаяся рядом Ольга, показав на тёмные точки в стороне.
Мы и так всё время слышали гул самолётов, немцы постоянно висели в небе. Слышались бомбовые разрывы, иногда трескотня пулемётов, если кого-то штурмовали на дороге. Последнее обычно с истребителей. Бомбардировщиков, кстати, много видели, а вот штурмовиков два или три раза. Достав бинокль, второй, трофей из бронетранспортёра, точно такой же, каким дед вооружился, я стал рассматривать немцев.
– Двухмоторные бомбардировщики. На километровой высоте идут… Даже, кажется, ниже. Одиннадцать… – вслух сказал я, прикинув скорость и высоту немецких самолётов.
Прикинув разные возможности, я крикнул Ольге:
– Быстро неси мне подушку мамы!
Та метнулась к повозке и вернулась с подушкой. Подтянув подсумок с патронами, я достал пять штук и протянул деду:
– Будешь подавать.
Приладив подушку к прикладу, я прицелился, но, вспомнив кое-что, гаркнул:
– Всем внимание! Сейчас выстрелю! Будет громко! Кире уши закройте!
– Держу, – услышал я голос матери.
Она, видимо, поняла, что случилось что-то серьёзное, в лагере я просто так стрелять не стал бы. Ошибается, первый выстрел именно прицельный, нужно мне знать, что ожидать от ружья. Выбрав приметное дерево на другой стороне озера, метров за триста, прицелился в ствол и выстрелил. Громыхнуло прилично, и не менее приличной отдачей получил в плечо, но ничего, подушка спасла, терпимо. Помассировав плечо, снова наладил ружьё на телеге. Потом взял бинокль, присмотрелся.
– Кучность неплохая.
– В немцев пальнуть хочешь? – уточнил дед, подавая патрон. – Смотри, скоро мимо пролетят.
Бомбардировщики летели чуть в стороне от нас, но, несмотря на запредельную дальность для моих возможностей, я в себе был уверен, в самолёт точно попаду. Тем более строй начал заметно снижаться, видимо, подлетали к цели.
– Выстрел! – крикнул я.
Спустя две секунды прозвучал выстрел. В этот раз плечо совсем онемело. Дед сразу подал патрон. Я снова прицелился и, крикнув о выстреле, произвёл третий. Потом четвёртый.
– Падает, – тихо пробормотал дед. – Ещё один. А чего это они не горят?
– Я в пилотов стрелял, – прислонив ружьё к борту телеги, ответил я, баюкая потерявшую чувствительность руку. – Видишь, как полого пикируют… Хотя нет, вон один завалился на борт.
Грохнул взрыв на месте падения самолёта. А чуть позже и второй.
– Ты в два самолёта стрелял? – уточнил дед.
Да, по две бронебойные пули. Ружьё – не пушка, тут не снаряды… Ладно, давай остальные трофеи посмотрим, и я ружьё попробую почистить, хорошо оно постреляло. Представляешь, кучность у него отличная, пули как по нитке идут, даже не ожидал. Да и по виду заметно, что недавно солдаты его получили, новое, не расстрелянное… О, онемение прошло, чёрт, как рука-то болит!
Скажу честно, несмотря на мой невозмутимый вид, я был сам ошарашен не менее других. Марина рядом прыгала от радости, хлопая в ладоши. Чтобы так сшибать самолёты, нужны не только орлиный глаз и дар в стрельбе, но и удача. Готовясь к выстрелу, я реально прикидывал скорость самолётов и пули, выставляя прицелы чуть впереди бомбардировщиков, чтобы пули прошивали именно кабины пилотов. И вот, получилось. Хоть одна да зацепила, так что если тело лётчика не разорвало, то серьёзно травмировало, и он не мог больше пилотировать. Последствия выстрелов видны: упало два бомбардировщика, остальные полетели дальше, только перегруппировались, занимая места выбитых, и уже километрах в пяти от нас стали кого-то бомбить в лесу. Судя по чёрным жирным дымам, горела техника, отбомбились они удачно.
Мы с дедом осмотрели остальное оружие, но опробовать больше не стали, хотя и хотелось, вроде тех же автоматов или немецкой снайперки. Моя стрельба по самолётам не понравилась Кириллу, и мама сейчас пыталась успокоить его. К счастью, наши выстрелы не привлекли внимание на дороге, где одни беженцы были, военных не имелось, иначе пришли бы поинтересоваться, кто тут палит.
Перебрав трофеи, из которых дед обрадовался ещё двум прорезиненным плащам, двум одеялам и – вот удивление! – надувной подушке, я сел за чистку противотанкового ружья. Средства чистки тоже забрал из бронетранспортёра. Плечо заметно отошло, так что я уже мог пользоваться рукой, хотя и больно
