засбоил и остановился. Однако лётчик был опытный, пока хватало скорости, набранной в пике, он повёл его вертикально вверх. В тот момент, когда истребитель завис, готовый вот-вот сорваться вниз, от него отделился тёмный комок, и чуть позже раскрылся купол парашюта.
– Ах ты сука, выжил, значит?! – зло оскалился я и, прикинув, куда его сносит, рванул к лесу, который мы недавно покинули.
Правда, пробежал немного и рухнул в траву, так как разозлённые потерей товарища три оставшихся мессера делали заход за заходом. ЗИС горел, в кузове рвались патроны к пулемёту, а тела его геройского расчёта лежали рядом с машиной, и их достали.
Сделав своё дело, немцы улетели. Вскочив, я обернулся. Где овраг изгибался, осторожно выглядывая, стоял дед со своей неизменной берданкой. Рядом виднелась светлая макушка и уши Волка. А ведь велел ему в кустах оставаться! Вот отца тот всегда слушал. Надо было снова на поводки лаек посадить, чтобы за мной не убежали. Правда, сейчас охотничьи псы мне были нужны. Свистнул, призывая Волка. Следом за ним из-за поворота выметнулись тушки трёх других лаек. Этот свист они знали, я так на охоту звал.
Махнув деду, показывая, что всё в порядке и чтобы он возвращался на временную стоянку, ожидая моего возвращения, я с собаками побежал дальше. К горящему грузовику было не подойти, жар, да и патроны рвались, но я смог это сделать по-пластунски. Снял с политрука планшет, а с шеи фотоаппарат, настоящую «лейку». Даже уцелела после падения. Её убрал в свою котомку, что неизменно носил на боку. Туда же сунул и планшет, вот он вошёл не полностью, торчала верхушка. Маловата оказалась котомка для него. Достал документы политрука из его нагрудного кармана, стараясь не испачкаться в крови, прочитал их. Парень был военным корреспондентом одной из главных газет. Погиб как герой, молодец. Убрал удостоверение обратно и рванул к лесу. Немец уже опустился в деревья, а в стороне на лугу разворачивалась в цепь стрелковая рота, явно прочёсывать собрались, искать лётчика, но я надеялся их опередить.
Бежал я до леса не останавливаясь, но дыхание не сбил, хотя до него больше километра было. Но и в лесу скорость не сбросил. Где немец примерно совершил посадку, я видел, так что двигался туда. Лайки не отставали, хотя было заметно, что недоумённо поглядывают на меня. На обычную охоту это было не похоже. Бежал я не просто так, а внимательно поглядывал по сторонам, так что, заметив свежий след, тут кто-то пару минут назад прошёл, остановился и присмотрелся. Какую обувь носят немецкие лётчики, я знал, встречаться уже приходилось не раз, а это точно след немецкого сапога.
– След! – скомандовал я лайкам.
Те принюхались, внимательно посмотрели на меня, и мы рванули за немцем.
Уйти тот успел недалеко. Лайки у меня не были обучены брать человека, помощники исключительно на охоте, но когда тот обернулся, вскидывая вальтер, я выстрелил первым. Ещё бы немного, и он застрелил бы Белку. Я попал в руку выше локтя, отчего его пистолет выпал, а подбежав, ещё и в лоб засветил прикладом. Летун рухнул на землю без сознания. Присев рядом (лайки разлеглись вокруг), я перевязал руку немцу и быстро обыскал. За голенищем правого сапога торчала карта. Это хорошо, она мне нужна, так что забрал и спрятал под рубаху. Потом снял кобуру с пистолетом, а под мышкой нашёл в кобуре «Вальтер-ППК», семизарядный, точно такой же, с каким Бонд бегал. Стянув с раненого часть комбинезона, снял кобуру с ремешками и убрал в котомку. Магазины для обоих пистолетов нашлись в карманах. Всего по одному было, патронов в запасе так совсем нет.
Выщелкнув один патрон из запасного магазина бондовского пистолета, осмотрел его. Патроны оказались от браунинга, семь шестьдесят пять. У меня таких в запасе не было, так что всего четырнадцать патронов в наличии.
Закончив с обыском, я отсел в сторону и стал перекладывать трофеи в котомке, достав планшет погибшего политрука. Кроме карты, откровенно плохонькой, без обозначений, нашёл банку тушёнки, пару сухарей и три коробки с плёнкой для фотоаппарата. Его я осмотрел и проверил. Плёнка внутри была, сделано всего три кадра. Я в прошлой жизни, когда учился в школе, ходил в фотокружок. Мне отец фотоаппарат подарил тогда, хороший, «Киев», так что с «лейкой» я разобрался быстро. Убрав всё обратно в котомку, встал и сделал два снимка лежавшего летуна, причём так, чтобы попадали в кадр лайки. Волк лежал рядом с телом, глядя на меня мудрым взглядом, так что кадр получился отличный. Потом я подошёл и пнул по раненой руке немца. Тот, застонав, очнулся и сел, накрыв рану ладонью другой руки, хмуро осматриваясь. Не дав ему прикинуть свои шансы, подняв, погнал обратно на дорогу. Пришлось обойти цепь красноармейцев, выходя им в тыл, так что не обнаружили.
Над дорогой стоял вой. Погибших много, детей не один десяток. Что сделать с этим белобрысым немцем лет двадцати пяти, я ещё задумал, когда тот покинул свою подбитую машину. Оставлять в живых этого нелюдя, что с презрительной гримасой смотрел на выживших, не хочу. Я решил отдать его тем, кто потерял родных и детей. Где-то читал о подобном. Не помню где, но это отличная идея.
Когда мы вышли на дорогу, я, осмотревшись, выстрелил из винтовки в воздух, привлекая к себе внимание и вскочил на перевёрнутую телегу.
– Товарищи! – Голос мой немного срывался, я волновался, эмоции так и переполняли. – Это один из тех немецких лётчиков, что только что расстреливал вас. Он был подбит и выпрыгнул. Я привёл его на ваш суд, на народный суд!..
Немец заподозрил неладное, когда вокруг него стал собираться, уплотняясь, народ, причём с таким выражением лиц, что в их намерениях мог бы разобраться любой. А я говорил и говорил. Сообщил, что знаю немного немецкий и уже пообщался со взятым немцем. Им был приказ специально уничтожать беженцев. Мол, требуется освободить земли, чтобы заселить сюда своих, семьи. Когда я это произнёс, толпа, как один, колыхнулась к немцу. Тот, визжа, попытался укрыться за телегой. Но его вытащили, сомкнулись над ним. Визг перерос в вой, который быстро захлебнулся, как-то нехорошо захлебнулся, будто ему горло порвали. Все, кто был в стороне, пытались протиснуться, чтобы хотя бы ногтями дотянуться и впиться в ненавистное арийское тело. Армейцев тут хватало, но ни один не вмешался и не отбил немца, у некоторых на лице было полное одобрение моих действий.
