правил я, а старик укрылся рядом от ветра и курил козью ножку, рассказывая, как он в одиночку с рогатиной на медведя ходил. Врал безбожно, конечно. Но интересно с ним было. Он к дочке ехал, в село, хотел забрать её и двух внуков к себе. Тоже второй день в пути. Правильное решение, я его одобрил.
Так, без серьёзных остановок – лишь раз останавливались лошадь напоить да перекусить, – мы быстро оставляли позади километр за километром. Я лаек тоже хлебом накормил. Пока хватит, а вечером горячее будет.
Когда мы добрались до поворота к селу, где у старика жила дочка, распрощались, он свернул к селу, а я опять на лыжах двинул напрямую через лес. Шёл часов до трёх, лайки уже на меня вопросительно поглядывать начали, мол, перекусить пора, и я решил, что действительно пора. Нашёл подходящую полянку, вытоптал снег, пехотной лопаткой очистил землю и разжёг костёр. У меня в багаже ещё фляга была с бензином, отличное средство для быстрого розжига костра. Пока пятилитровый котелок закипал, плотно набитый чистым снегом – я постепенно его ещё добавлял, чтобы воды много было, – почистил картошку. И суп из зайчатины получился отличным. Себе я отложил, а котелок с остальным сунул в снег – нельзя охотничьих псов кормить горячим, нюх может пропасть. Потом накрошил им в миски хлеба, у меня последний каравай остался, и разлил по мискам варево. Ух как те на еду накинулись, только держись. Я сам, поев, принялся за чай. Хорошо-то как!.. Остатки горячего, слегка подслащённого чая слил во фляжку.
Собравшись и затушив костёр, я направился дальше. Чуть позже Волк что-то унюхал в стороне и провёл меня к тому, что обнаружил. Я на добычу надеялся, от зайца полтушки осталось, можно бы ещё добыть. Но оказалось, он нашёл нечто другое. Через тридцать метров я внезапно обнаружил купол парашюта на ветвях и мёртвого лётчика, висевшего на стропах.
– Немец, – пробормотал я, с ходу определив, кто покачивался наверху. – Хм, не обобранный немец.
Парашютный шёлк – штука ценная, моим пригодится, на платья там или на бельё. Да и мне из строп отличная верёвка в хозяйстве всегда нужна. Я уж не говорю о планшете, что у него на боку висел, и жёлтой кобуре с пистолетом. Да всё пригодится, включая лётные очки, поднятые на лоб.
Снова отцепив санки и лыжи, я обошёл дерево кругом и, достав из санок десятиметровый кусок верёвки, завязал петлю и кинул её через ветку. Когда конец упал, я, вставив в петлю ногу, стал подтягиваться. По-другому будет сложно подняться, это самый быстрый способ. Отцепив замёрзшего лётчика, кое-где пришлось резать ремни, я сбросил его с дерева. Тот грохнулся о землю, и псы сразу стали его обнюхивать, а я занялся куполом, стараясь его не повредить. Хотя повреждения были, от пуль. Повозившись, снял купол, аккуратно свернул его и убрал в парашютную сумку. Стропы отдельно. Потом прошёлся по телу. Снял очки, планшет и ремень с кобурой, нашёл документы, тоже забрал. В кармане была отличная серебряная зажигалка и серебряный же портсигар, судя по инкрустации, из одного комплекта. Ну и разная мелочёвка, включая перочинный нож. Хороший, Димке подарю, он свой с неделю назад сломал, когда мой оружейный ящик в очередной раз вскрыть пытался. Этот покрепче будет.
Оставив тело мёртвого немца, я двинул дальше. Преодолел два лесных глубоких оврага, обнаружил следы лыж двухдневной давности, не позже – два дня назад снег шёл, засыпал бы, – наверное, тоже охотник тут бродил. По замёрзшему руслу перешёл реку, потом километров десять шел по полю и пересёк рощу. И к девяти вечера был у небольшого городка Солнечногорска. Именно в нём, по словам раненого, и находился штаб нужной мне дивизии. Два дня назад точно был, а сейчас нужно узнать.
Я очень устал, да и собаки тоже были на пределе, но мы упорно шли, теперь выбравшись на дорогу, тут было легче. На въезде в город, а с наступлением темноты движение только усилилось, меня остановил пост.
– Штаб мотострелковой дивизии? – удивился командир поста, в звании старшего сержанта. – А зачем он тебе?
– Отец служит в комендантской роте, полгода не виделись, встретиться хочу. Два дня назад здесь были, мне раненый сказал, он из этой дивизий. Надеюсь, они не ушли?
– Нет, тут ещё, – успокоил тот меня и задумчиво почесал затылок, перекинув автомат сбоку на грудь. – Как бы тебе объяснить, где они? Тут частей, особенно тыловых, куча, ошибиться не трудно, да уже комендантский час, быстро отловят.
– Обойду.
– Ну смотри. Значит так: по центральной улице идёшь до памятника Ленину, там площадь будет, две воронки с краю и батарея зениток, не ошибёшься. Вторая улица направо и метров через триста – большой двухэтажный особняк. Там раньше госпиталь был, но его уже эвакуировали. Там спросишь. Если заблудишься, тоже спросишь.
– Спасибо.
– Удачи.
Свистнув псов, они вокруг меня лежали, отдыхали, переводя дыхание, я двинул по улице. До площади дошёл, и на ней, пока искал справа нужную улицу, меня патруль и тормознул.
– Отец в комендантской роте служит? – уточнил сержант, старший патруля. – А кто он? Я всех в роте знаю, мы сами из её состава, третий взвод.
– Поляков Кондрат Гаврилович.
– Да ладно? Старшина наш? Ты его сын, Сашка который? – восторженно воскликнул тот и осветил моё лицо, заставив меня зажмуриться. – Ну точно ты, по фото помню из газет. То-то слышу – голос знакомый. У меня отличный музыкальный слух, по радио голос, конечно, изменён, но я различаю. Идём, мы тебя проводим.
Оба бойца из патруля, поправив винтовки на плече, двинули следом. Причём один мои лыжи и палки понёс, а второй стал санки тянуть. Сержант,
