– Твое знаменитое очарование, Агеллон, действует не только на людей, – проворчала Лисандра.
Оторвала от рубашки еще лоскут и стала оттирать с его лица кровь. Йонас застонал. Лисандра замерла. Его губы шевелились, он силился что-то сказать, но очень неразборчиво.
Лисандра наклонилась к нему:
– Что, Йонас?
– Все плохо… прости… я всех подвел…
Он кое-как приоткрыл глаза, и их взгляды встретились. Его карие глаза имели оттенок корицы – ее излюбленной пряности. И в них мерцали золотые искры. А ресницы у него были черные-пречерные. Лисандра далеко не впервые это заметила.
– Вставай давай! – внезапно охрипшим голосом выговорила она. – Ну же! Надо идти!
– Ты… – с трудом выдавил он.
– Да, и…
Йонас притянул ее к себе. Так близко, что их губы соприкоснулись.
– Йонас…
– Клео, – прошептал он.
Лисандра отшатнулась. Недоумение сменилось раздражением и гневом.
– Приди в себя, дурень! – Она с размаху отвесила ему оплеуху. – Если ты уже принимаешь меня за принцессу, значит дела твои совсем никуда!
Йонас судорожным движением сел, держась за щеку. Его брови сошлись к переносице.
– Стражник…
– Стражника я убила.
Лисандра видела по его глазам: последних минут он не помнит, разве что очень смутно.
– Ну и хорошо.
Он сделал еще усилие и поднялся. Потом сморщился от боли в раненой руке.
– Что произошло? – спросила Лисандра. – Где остальные?
Он посмотрел на нее с таким безнадежным отчаянием, что у нее кровь в жилах застыла.
– Погибли.
– Что, все?
– Да.
Некоторое время Лисандра просто не в состоянии была говорить.
– Йонас… Проклятие… – выдавила она затем. – Чего ради, спрашивается, я тут пачкаюсь, спасая твою задницу? Ты этого не стоишь!
– Ты права. Не стою. – Он сглотнул и сжал зубы. – Мне надо назад, в лагерь…
Больше говорить было не о чем.
Двадцать юных повстанцев вызвались пойти со своим вожаком, надеясь одержать славную победу над королем Гаем. Еще три десятка остались в лесу, продолжая упражняться, строить какие-то планы…
Вернулся один Йонас.
– Наши друзья… Они храбро бились, но численный перевес был не на их стороне, – мрачно завершил Йонас свой невеселый рассказ по возвращении в лагерь. – Мне… мне жаль. Это я во всем виноват. Вылазка была ошибкой, и я один за все отвечаю.
Повисла тишина, тяжелая и зловещая, как топор палача.
Никто не издал ни звука. Ну, может, кто-то из младших потихоньку всхлипнул. Что взять с юнцов, они еще не привыкли скрывать свои чувства, особенно если речь шла о нешуточном горе. Старшие словно окаменели, глядя в землю у себя под ногами. Пели сверчки, потрескивало пламя костра. Больше ничто не нарушало тишины сгущавшихся сумерек.
– Да, ты виноват, – сказал наконец Иван. – Идея была твоя. Твой замечательный план, который ну просто никак не мог провалиться.
Брайон, сидевший от Йонаса по другую сторону костра, поднялся на ноги:
– Он не знал, что так получится!
– Верно. Не знал. Но он сказал той принцессе. А она небось королю все разболтала!
Йонас сидел, опустив голову на руки.
– Не стала бы она ему болтать… – пробормотал он.
– Почему бы и нет? Что она теряет оттого, если в день ее свадьбы прольется кровь мятежников?
– Что теряет, спрашиваешь? – зарычал Йонас. – Да все! Если бы мы одержали победу, это и ее победа была бы! Но у нас не вышло, и она по-прежнему вынуждена жить с врагами, а на троне, принадлежащем ей по закону, сидит Кровавый король!
