желаешь?
– Предупреждаю, принцесса: сейчас мне не до шуточек, – кое-как выговорил Магнус.
– Мне тоже. Вот видишь, кое-что общее у нас есть. А я думала – вообще ничего.
В ее взгляде не было ни малейшего дружелюбия, но уголки губ приподнимала улыбка.
– Улыбаешься? – с трудом проговорил Магнус. – Чем же я заслужил? Или ты уже знаешь новости, оттого и в таком хорошем настроении?
– Какие это новости? – удивилась она.
Он чувствовал только нечеловеческую усталость.
– О смерти королевы.
– Что? – Клео недоуменно нахмурилась.
– Она убита повстанцами. – Магнус оценил искреннее потрясение, отразившееся в ее глазах. – Валяй. Празднуй…
И он отвернулся, собираясь наконец-то уединиться в своих комнатах, но принцесса остановила его, схватив за плечо.
Он грозно обернулся к ней.
– Не стану я радоваться ничьей смерти, – сказала Клео. В ее взгляде был гнев и что-то еще, подозрительно напоминавшее сострадание.
– Да ладно! Чтобы ты да не порадовалась смерти одного из Дамора?
– Я слишком хорошо знаю, что это такое – пережить насильственную смерть одного из родителей!
– Как много у нас общего… Впору жениться!
Она выпустила его плечо, ее лицо потемнело.
– А я пыталась к тебе по-доброму…
– Лучше не пытайся, принцесса. Тебе это не идет. К тому же я не нуждаюсь ни в твоем сочувствии, ни в доброте. То и другое у тебя выходит жутко фальшиво.
Что-то влажное и горячее скатилось у него по щеке. Он смахнул непрошеную слезу и поспешно отвернулся. Сознавать, что она это видела, было невыносимо.
– Я бы никогда не поверила, что ты способен на такое глубокое чувство к кому-либо.
– Оставь меня одного…
– С удовольствием, – сказала Клео, но голос прозвучал не очень уверенно. Кажется, вид принца Даморы, плачущего о смерти матери, здорово сбил ее с толку. – Впрочем, погоди… прежде, чем ты уйдешь… Я не хочу тебя попусту беспокоить, я просто не знаю, к кому еще обратиться. Мне очень нужно переговорить с моей подругой… Мирой. А ее нигде нет. Мне только сказали, что она больше не ухаживает за принцессой Люцией. Ты, случайно, не знаешь, куда ее услали?
Магнус молча двинулся прочь. И прошел уже шагов пять, когда она его окликнула:
– Принц Магнус! Пожалуйста!
Он обернулся. В это мгновение на лице Клео была лишь надежда, что в этой малости он ей не откажет. Она ожидала от него помощи.
– Прошу прощения, принцесса, – глядя ей в глаза, сказал он. – Пока тебя не было, мой отец лишил твою подругу жизни, ибо она случайно услышала разговор, не предназначенный для ее ушей. Мне искренне жаль, что он решил поступить с ней именно так. Могу лишь заверить тебя, что ее смерть была быстрой и безболезненной.
– Что? – Лицо Клео исказил ужас.
– Ее унесли из дворца, тело сожгли, а прах погребли на кладбище для слуг. Повторюсь, но скажу: я сожалею о твоей утрате. Так случилось, и этого уже не исправить.
С этими словами он удалился. Горестный плач Клео провожал его до самой двери покоев…
Йонас
Диколесье
Ястреб вернулся и снова уселся на дерево. Тот же самый. Птица следила за Йонасом целыми днями. Быть может, он уже начинал шарахаться от собственной тени – в особенности потому, что в легенды не верил.
И тем не менее…
Если эта птица была Хранительницей, оставалось надеяться, что она одобряла план, изложенный им соратникам. Они обсуждали, как именно расправятся с королем Гаем и принцем Магнусом в день свадьбы принцессы.
– Я тебе прямо скажу. – Как только он окончил, первой взяла слово Лисандра. – Значит, ты не желаешь напасть на Кровавую дорогу, о чем я тебе все время твержу, но уверен, что вот так возьмешь и явишься прямо на венчание в храм Клейоны и прирежешь короля с принцем, пока те будут стоять, раскрыв рот?
– Примерно так я и выразился, а что?
