бросать Габриэля. А во-вторых… За годы, что брат и сестры кочевали из одного приюта в другой, Эмма научилась мгновенно распознавать, какие дети представляют угрозу, а какие нет. Это умение никогда ее не подводило. Теперь же оно подсказывало, что сорокафутовый гигант с зубами-скалами не несет для них никакой опасности.
– Можете поверить, что это моя собственная сестра? Если бы папаня был жив, думаете, он бы потерпел, как они со мной обращаются? Каждый день обижают! После смерти папани этот дом должен был стать моим! Смотрите, где меня поселили, – в кладовке! Несправедливо, нет, совсем несправедливо. – Великан призадумался. – Мой папаня был отличный. Был, да. Меня в честь него назвали – Вилли. «Старик Вилли» – так его звали. Добряк. А свистеть как умел! Да…
– Ты же не собираешься нас есть, правда?
Великан посмотрел на Эмму, потом поковырялся пальцем в ухе и вытряхнул еще несколько фунтов сероватой грязи.
– Ась?
– Эмма! – Кейт снова к ней потянулась, но Эмма отодвинулась еще дальше.
– Я сказала: ТЫ ЖЕ НЕ СОБИРАЕШЬСЯ НАС ЕСТЬ, ПРАВДА?
– Ш-ш! – великан обдал их брызгами теплой слюны. – Не так громко! Салл вас услышит и засунет в пирог на обед Большому Рогу, вот так! Я не собираюсь вас есть. Кто вам такое сказал?
– Ты сам! Сказал: молчите или попадете в пирог.
– Я говорил про Салл. Я бы вас троих никогда не съел, – и он принял очень обиженный вид.
Эмма бросила взгляд на Кейт и Майкла. Они оба смотрели на великана, но Кейт, казалось, немного расслабилась и больше не тянулась к руке Эммы.
– Как, ты сказал, тебя зовут? – спросила Эмма.
– Вилли.
– Ага. Я Дороти, это моя сестра Эвелина, а это наш брат Жабоуст.
– Приятно познакомиться.
– Нам тоже. Можно я поговорю с ними секунду? Надо переброситься парой слов.
Эмма подошла к Кейт и Майклу и повернулась спиной к великану.
– Почему ты сказала, что меня зовут Жабоуст? – прошипел Майкл.
– Потому, – прошипела в ответ Эмма, – что нам нельзя пользоваться настоящими именами. Что, если нас ищет Грозный Магнус?
– Да, но у вас обеих нормальные имена. А Жабоуст…
– Майкл, – веско сказала Кейт, – забудь. – Она взглянула на Эмму: – Что ты делаешь? Откуда ты знаешь, что он не будет нас есть?
– Если бы собирался, давно бы съел. Я просто знаю, хорошо? Вы должны мне верить. Я вот что подумала: вдруг Атлас перенес нас сюда не просто так? Нет смысла уходить, пока мы не выясним, зачем мы тут. Он может нам помочь.
– Если не решит нас съесть, – сказал Майкл.
– Может, тебя он и съест, – огрызнулась Эмма. – Какое несчастье!
– Эй!
– Пожалуйста, Кейт, – сказала Эмма, поворачиваясь к сестре, – я не могу объяснить лучше. Я просто знаю, что мы должны были оказаться тут. Пожалуйста.
Кейт ответила не сразу. Эмма знала, что сестра прежде всего думает о том, как их защитить. Ей очень хотелось сказать, что опасные дороги порой приводят в самые безопасные места, однако она промолчала. Внезапно она сильнее, чем когда-либо, почувствовала, что она младшая. Ей всегда приходилось спрашивать, просить, убеждать. Она никогда не выбирала дорогу: это делала Кейт, а теперь иногда и Майкл. Эмма знала, что таков заведенный порядок, – почему же сейчас он начал так ее раздражать? Потому что теперь они шли за
– Хорошо, – наконец решила Кейт, – но не отходи далеко. Если он взбесится, я немедленно использую Атлас.
Эмма снова повернулась к великану. Тот высморкался в носовой платок размером с простынь, сдув при этом полдюжины коричневых летучих мышей – они заметались по столу, бестолково хлопая крыльями, и наконец взлетели. Первой задачей девочки было освободить Габриэля.
– Послушай, Вилли…
– Ой-ой, – великану, казалось, что-то пришло в голову. Он наклонился и заглянул в свой кожаный мешок. – Он пропал.
– Что? Габриэль пропал?
– Его так звали? Вашего друга, который пытался проткнуть меня зубочисткой? Он испортил мой лучший мешок. Смотрите.
Вилли поднял мешок, и дети увидели на дне длинный разрез. Очевидно, в какой-то момент их путешествия Габриэль очнулся и проделал себе путь наружу. Увидев дыру, Эмма испытала большое облегчение.
