Он поджал губы так, что рыжая метелка на подбородке будто прицелилась в собеседников. Затем соскочил со стула и торопливо, словно обидевшись, ретировался в свою кабинку.
— Не могу утверждать, что лично мне это «в кайф», — призналась Минога Говарду, который, похоже, думал иначе.
— Кстати, а чем он занимается, когда не с нами? — спросил маленький Говард.
— Бродит туда-сюда, — ответила Минога с едва уловимой ноткой горечи. — Вчера вечером, к примеру, ходил ужинать в «Водопад». Я в курсе, потому что он брал меня с собой.
Не в силах сдержать волнение, Говард спросил:
— Спенсер водил тебя на ужин в «Водопад»?
Это один из лучших ресторанов в Мэдисоне. Молодой Говард полагал, что никто из их банды, в том числе и он сам, даже не видел, как это заведение выглядит изнутри.
— Я собиралась тебе рассказать. — Минога поерзала на стуле. — Все было хорошо, поскольку я начала успокаиваться.
Странно, подумал Говард, никогда не видел Миногу более беспокойной, чем сейчас.
— Что ела?
Минога пожала плечами:
— Рыбу какую-то. Он заказал стейк.
— А зачем он пригласил тебя на ужин? С чего вдруг? Он ведь живет у меня в подвале.
— Да он поцапался с Мередит, или что-то в этом роде, и позвал меня. Я согласилась. А как я должна была ответить? Извини, если ты ревнуешь, Гути, но так уж получилось.
— Не ревную я, — сказал Говард, потупив взгляд. — Как ты папу-то уговорила, чтоб отпустил?
— Он даже не заметил, что я ушла.
— Понятно.
— Я к тому, что все наши папаши — козлы, но твой еще ничего.
— Конечно, не тебе же жить с ним, — сказал Говард.
Он вспомнил утренний взрыв ярости и возмущения по поводу пропажи одного «семейного» пакета чипсов «Лэйз» из коробки, в которой их предполагалась как минимум дюжина. Оттого, что Спенсер Мэллон открыл коробку и стянул чипсы, у Говарда похолодело в животе.
Глубоко в душе Говард Блай тосковал по беззаботным дням до появления Спенсера Мэллона, когда никто не воровал пакеты с чипсами, никто не крался по дому среди ночи, чтобы спуститься в подвал и рухнуть полупьяным на матрас, который каждое утро надо убирать куда-нибудь с глаз долой. Теперь Спенсер Мэллон умудрился испортить его отношения с Миногой, а это очень серьезно.
— А болтали о чем?
— Да у него особого желания болтать не было. Он сказал, что от моего присутствия ему теплее на душе.
— Фигня какая-то… — проговорил Говард, в ужасе от зарождающегося подозрения, что это вовсе не «фигня».
Минога напугала его, разразившись потоком слов, вылетавших так стремительно, что он едва успевал улавливать смысл.
— А у тебя не возникало ощущения, что Спенсер в последнее время будто сам не свой? Я уже просто не знаю, как его воспринимать. — Непонятное выражение промелькнуло на ее лице. — Я ничего не понимаю. И мне совсем не в кайф. Что, например, случилось с Мередит? Хотя что толку тебя спрашивать…
И тут же, будто не было этой вспышки, она обернулась к Гути:
— Если хочешь знать, что я думаю, скажу: он козел!
— Мне кажется, он чем-то напуган, — сказал Гути. — Может, переживает: получится, нет, что он там задумал.
— А если не переживает? Он занимается этим не первый год.
Вот она, будто цветок, распустилась перед ним — горечь, которую чуть раньше уловил Говард.
— Если хочешь знать, единственные великие потрясения в этой стране касаются Вьетнама или гражданских прав. Спенсер Мэллон не имеет никакого отношения ни к тому, ни к другому.
Гути не нашел слов для ответа.
— И еще. Даже в своем деле он не так уж хорош. Явился сюда, чтобы сколотить себе группу из толковых студентов колледжа, а кто в итоге крутится вокруг него? Четверо тупых десятиклассников, плюс два, всего два, сопливых студента, причем оба малость не в себе, особенно Кит Хейвард.
— Ты забыла Мередит Брайт, — напомнил Гути. — И ты не тупая, Минога. Не гони.
— Хорошо, Мэллон якшается с тремя тупыми десятиклассниками, двумя извращенцами и блондинкой, которые за чистую монету принимают всю лапшу, что он вешает им на уши.
— Слушай, Минога, — сказал Говард, надеясь восстановить их прежнюю уверенность. — Мы с тобой верим в него, как раньше. Ладно, Кроха мечтает,
