концертного костюма. Из нагрудного кармана выглядывает белый платок, запятнанный кровью.
На белом как мел лице Сергея, ширится безжизненная улыбка:
«Привет, сестренка».
Веста открывает рот, но слова будто застряли внутри, намертво прилипли к глотке и гортани, и она лишь беспомощно смотрит на внезапно ожившего брата, глупо хлопая глазами.
Сергей держит перед собой подаренный ему сувернир с восемью нотами, другой рукой он осторожно ударяет серебряным молоточком по самому верхнему ключику.
«Дзинннннь…»
Сергей печально качает головой.
«Звук совсем не тот, — шепчет он. — Ты обещала мне помочь…»
Веста кашляет — глотка прочищается, словно очистившаяся от шлака труба:
«Сережа…»
«Ты обещала, — с нажимом повторяет Сергей. По его бледному, как рыбье брюхо, лицу причудливо извиваются нити фиолетовых сосудов. Соединяясь и переплетаясь между собой, они образовывают на лице призрака гротескную паутину. — Я доверял тебе… А ты хотела рассказать наш секрет своему мужу…»
Веста растеряна.
Сергей раздвигает руки в стороны.
Поделка из скрипичных ключей и серебрянный молоточек заискрившись, внезапно тают, словно дым. Теперь руки ее брата пусты.
«Не убивай его, — шелестит он. — И никакой полиции».
Трещины на его лице становятся глубже, края отслаивающейся кожи заворачиваются, напоминая съежившуюся кору на дереве, которое объято пламенем. Чешуйки отмершей плоти, медленно кружась, бесшумно ложатся на палубу, прожигая плотный настил, и вскоре костлявую фигуру в измятом фраке окружают курящиеся струйки едкого дыма. Яхта постепенно тлеет, пожираемая горелой плотью Сергея.
Ноги композитора приподнимаются над палубой, изрешеченной черными обугливающимися дырами. Теперь Сергей в буквальном смысле парит в прокопченном воздухе.
Веста до крови закусывает губу.
«Не совершай больше таких ошибок», — выдыхает Сергей. Вся кожа с лица композитора слезла, и теперь на Весту глядит бесформенное сизое пятно, на котором холодно мерцают прозрачные глаза. Глубокие, большие глаза, такие же, как и у нее.
«У тебя все получится. Закончи то, что я начал», — скрежещет существо, висящее в воздухе. Контуры его тела быстро размываются, словно он погрузился под воду, а цвета обезличиваются. Будто кто-то невидимый торопливо стирал Сергея огромным ластиком, возвращая его туда, откуда он на несколько минут появился, — в долину мертвых. Спустя мгновенье он растворяется в воздухе, и слезящиеся глаза Весты успевают заметить лишь смутную тень сквозь черные клубы дыма.
Она села на диване, прерывистое дыхание с клекотом вырывалось из толстых губ. Потерла покрасневшие глаза, те оказались совершенно сухи. После этого Веста бросила взгляд на погребальную урну.
Теперь-то она знает, что делать.
— Па-а-авл-и-и-ик…
Стряхнув сонное оцепенение, Павел открыл глаза, с трудом приподняв потяжелевшую голову. Веста нависала над ним непомерной мясистой тушей, ее круглое бледное лицо было равнодушно-спокойным.
— Просыпайся, Павлик.
— Развяжи меня, — с усилием проговорил он. — У меня все онемело!!
— Ничего страшного, — мягко произнесла Веста. — Так бывает, когда человек связан. Скоро все закончится.
Ухватившись за ноги мужа, она выволокла его из душевой кабины и потащила в каюту. Посадила его на диван, словно куклу, затем села на колени перед ним на пол.
— Развяжи!.. — вновь заканючил Павел.
— Обязательно, — кивнула женщина. — Только чуть позже. Хочешь пить?
Он моргнул, не зная, что ответить. На самом деле пить он хотел давно, но его амбициозный характер не позволял так легко сдать позиции.
— Вижу, что хочешь, — сказала Веста. Оглянувшись, она взяла со столика открытую бутылку с минеральной водой и приблизила ее к губам супруга. Выдержать это испытание было непросто, и он, давясь и кашляя, принялся жадно пить, остановившись, лишь когда бутылка опустела.
