— Ты голоден?
— Веста, прекращай это безумие, — осипшим голосом произнес Павел. — Это уже не смешно.
Веста кротко улыбнулась.
— А по-моему, ситуация забавная, — заметила она. — Мне жутко интересно, как дальше будут развиваться события.
— Где мы? Все еще возле буйка?
Женщина покачала головой.
— Мы отплыли примерно на восемь миль. А что? Ты все еще надеешься дождаться своего приятеля? Кстати, полагаю, он пытался дозвониться на мой телефон. Ведь ты звонил ему со своей сим-карты?
Павел промолчал.
— Ну не хочешь говорить, не говори. Между прочим, я не бросала якорь. Мы просто дрейфуем на волнах, и все, — продолжила Веста. — Как перышко. Куда ветер подует, туда и плывем. Туда-сюда, вправо-влево… Море волнуется раз!.. море волнуется два!
Она хихикнула, и Павел испытующе посмотрел на жену.
«Что-то изменилось».
Да.
Веста вела себя как-то необычно, и это пугало его еще больше. Он бы чувствовал себя куда спокойней и привычней, если бы она наорала на него и даже угрожала бы расправой. Во всяком случае, это было бы естественно. Но ее внимательный взгляд, размеренный и даже ласковый тон выбивал у него почву из-под ног. Сейчас Веста как никогда напоминала ему воспитателя детского сада (собственной, коей она и являлась), сидевшего у кровати капризного ребенка, который никак не желал укладываться спать.
— Как ты думашь, твой друг Багор найдет нас? — вдруг спросила она. — Что ты ему пообещал? Наверное, нужно очень любить деньги, чтобы согласиться помочь в твоем деле. Ну или быть твоим преданным другом. Хотя, глядя на тебя, трудно поверить, что у такого как ты, есть верные друзья. Верные настолько, что готовы пойти на убийство.
— Хватит! — взорвался Павел, теряя контроль над собой. — Никто никому ничего не обещал! Все, забыли обо всем!! Мы квиты, Веста! Разрежь эти е…ные веревки и освободи меня! Ты же не будешь меня держать тут вечно?! Все знают, что мы здесь! Все, и твои подруги, и мои друзья!! Да, у меня есть друзья, и если я исчезну, они такую бучу поднимут, что ты пожалеешь, что вообще родилась!! Что ты им расскажешь?! ЧТО?!! Что убила собственного мужа во время медового месяца?!
— Шшш… Павлик, успокойся, — проворковала Веста. — Зачем так нервничать?
— Нас видел старый хрыч на причале! — продолжал распаляться Павел. — Или ты с ним заодно? Ты убьешь меня? Скормишь акулам? Чудесно, мать твою! А что ты скажешь, когда тебя возьмут за жопу?
— Ты забыл добавить: «за толстую жопу», — усмехнувшись, поправила его Веста.
— Тебе кабздец, — сплюнул он. — Тебя упекут за решетку, и даже имя твоего шизанутого братика тебя не спасет…
Веста потянулась, выгибая спину, и лицо мужчины перекосилось от злобы. Однако следующая фраза, произнесенная его супругой, заставила его замереть:
— А почему ты думаешь, что я вообще захочу вернуться на берег?
Они посмотрели друг на друга.
«Она сошла с ума, — зашептал внутренний голос, и Павла передернуло. — Ее жизнь разрушена, ты ее предал, парень… Считаешь, что ее что-то держит на этом свете? Она ведь сама призналась, что деньги ее не интересуют…»
На лбу Павла выступил холодный пот.
— Наш медовый месяц только начался, — вкрадчиво проговорила Веста. — Запасов еды хватит на неделю, выпивка есть. Топливные баки заполнены под завязку. Танки тоже полные.
— Танки, — с туповатым видом повторил Павел. — Какие, на хер, танки?
— Питьевые цистерны, — охотно пояснила Веста. Со стороны казалось, что она испытывает наслаждение, ведя этот странный диалог. Между тем где-то глубоко внутри Павла ширилось что-то громоздко-скользкое, пропитывая плоть едким смрадом и разбухая, словно смертельно ядовитый гриб.
«Эта сбрендившая сука будет катать меня на своем корыте, пока мы оба не сдохнем. Вместе с ее долбаными танками-цистернами, — подумал он с нарастающим ужасом. — Ей все равно нечего терять…»
— Ты… — промямлил мужчина, запнувшись. Веста с простодушной улыбкой наблюдала за ним.
— Ты… ты хочешь меня наказать? — наконец вырвалось у Павла.
Веста пожала плечами.
— А смысл? Ты считаешь, что во мне бурлит чувство мести? И у меня руки чешутся тебе что-то сделать? Знаешь, я ведь на самом деле хотела тебя выкинуть за борт. Но не потому, что ты сравнил мои половые органы с кастрюлей. Я не хотела, чтобы на моем месте очутилась бы другая женщина. Ты не
