утратила бдительность и теперь должна за это заплатить. Мой будущий убийца возвышается надо мною, железные подковы его боевого скакуна месят снег и грязь рядом со мной. Он не прочь затоптать меня своим конем. Картина перед моими глазами начинает плыть, очертания размываются, все окутывается туманом. Но я еще различаю движения нападавших и чувствую, как тело сотрясается, когда один из них спрыгивает с коня и идет ко мне. Кто же это, без всякого смысла гадаю я, кто послал их, кто хочет, чтобы я умерла? Кого я так рассердила? Кому больше всего выгодна моя смерть? Будь у меня время, я могла бы поискать ответы. Но теперь осталось жить лишь несколько мгновений. Сквозь застилающий глаза туман я вижу, как наемник в шлеме стоит надо мною и обеими руками поднимает меч над головой.
Внезапно слышится вопль. Это кричит второй всадник. Тот, что занес надо мною меч, колеблется и поворачивает голову, сначала к собрату, потом вперед. Он так и не взмахивает тяжелым мечом. Не наносит мне смертельного удара. Вместо этого он отступает назад так торопливо, что спотыкается, роняет меч и падает в снег, затем так же поспешно поднимается. Оба нападавших вопят сейчас во все горло. Когда мой несостоявшийся убийца вскакивает на испуганно ржущего коня и галопом уносится прочь, я слышу за собою низкий гул. Чувствуя, как уходят силы, я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь на локте, с трудом подняв разбитую голову. Теперь я вижу, что вселило ужас в их черные сердца – это Аванк! Она вернулась, чтобы спасти меня! Она высоко встает из воды, подняв голову и оглашая окрестности трубным кличем, не похожим ни на один другой звук. Ее благородный лик – последнее, что я вижу, прежде чем упасть на снег и погрузиться в манящую тьму.
Я лежу на снежном ложе, легкие наполняет зимний воздух, и холод притупляет мою боль. Я не страдаю. Я могла бы заснуть здесь, уйти в вечную недвижную тишину и избежать мук предсмертной агонии. Этот соблазн силен. Соблазн позволить себе уйти в то место, где можно будет отдохнуть, где меня более не будут волновать ни скорби земной жизни, ни людские ссоры и войны, ни старость, ни глухая боль, терзающая мое глупое сердце. Да, это большое искушение. Но что станется тогда с моим принцем? Если ему воистину грозит опасность – теперь я уверена в этом, – кто, кроме меня, сможет предупредить его о вероломстве тех, кто желает ему смерти? Я должна рассказать ему о видении. Должна показать, что случается с теми, кто бросает подозрение на его родичей со стороны жены. Я должна поговорить с ним. Должна пойти к нему.
Но все мои чувства онемели, руки и ноги стали вдвое тяжелее прежнего, воля слабеет, вытекая на снег вместе с кровью. Какая это обременительная штука – человеческое тело! Мы слишком полагаемся на наши головы. Слишком. Из поколения в поколение мы позволяем своим костякам становиться все более хрупкими и слабыми, ибо отдаем предпочтение своим бурливым умам и алчным сердцам. Наши инстинкты притуплены мыслями. Я не могу даже подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы дотащиться до острова. В том обличье, в котором я нахожусь сейчас, мой конец неминуем. Стало быть, моя единственная надежда – стать другой.
Но при мне нет колдовских орудий, которые могли бы помочь. Мои зелья и настойки сейчас далеко. У меня даже нет времени, чтобы использовать волшебство. Я должна действовать быстро, пока холод, держащий меня в своих нежных объятиях, не принес скорого конца. Я должна совершить прыжок из одной ипостаси в другую, как я делала неоднократно, но на сей раз без помощи колдовских принадлежностей. И я должна совершить этот прыжок не просто в видении, когда мое тело остается лежать у огня в то время, как дух странствует, где хочет. На сей раз все должно быть иначе. Сегодня мое преображение должно быть полным. Я должна забрать с собою и мое раненое тело. Я должна обернуться, принять другое обличье, более сильное и быстрое, в котором смогу выдержать воздействие нанесенной мне раны, противостоять ей, в котором крепкие и гибкие ноги стремительно и бесшумно перенесут меня на остров. К моему принцу.
Никакие обряды мне сейчас не помогут. Никакие заклинания, никакие древние слова. Превращение должна совершить моя магическая природа. То, что кроется во мне самой. Та искра волшебства, с которой я родилась на свет, когда боги даровали мне видения и когда я была наречена именем Эрайанейдд. Я не формулирую никакие мысли, не взываю ни к каким силам или божествам. Я просто позволяю себе изменить обличье. Я либо обернусь, либо умру, ибо эти два пути идут бок о бок, и я могла бы с легкостью скользнуть на неверную тропу с тем, чтобы никогда не вернуться назад. Я чувствую, как руки и ноги подрагивают, как мышцы напрягаются и дергаются. Что это – начало моего преображения или предсмертной агонии? Грудь обжигает боль, как будто она сжимается, как будто в нее больше не поступает воздух. Что это значит – съеживаюсь ли я до размеров другого обличья или же я только что испустила последний вздох в любой из моих земных ипостасей? Я чувствую себя так, словно падаю с большой высоты: вот в уши что-то хлынуло, как будто воды озера врываются в мое тело, в мою душу. На меня наваливается тьма. Какие бы изменения со мною сейчас ни происходили, я не могу ни противиться им, ни руководить ими, а могу только отдаться им целиком.
