– Амби! – воскликнула Киззи. – Вот как вы придумали, каким способом собирать амби в туманности и как построить крошечный космический лифт. У вас по-прежнему остается ваш сверхмозг!
– Пары не являются изобретателями, – рассмеялась Мас. – Для этого они слишком рассеянные и слишком мало живут. Это хорошо для навигации и обсуждения теорий, но плохо для строительства. Строительство подразумевает много, очень много ошибок. Пары не любят ошибки. Они предпочитают тупо смотреть в иллюминатор. Но одиночки любят ошибки. Ошибки означают прогресс. Мы делаем хорошие вещи. Замечательные вещи.
– Ого! – пробормотала Киззи. Ее взор устремился куда-то вдаль, как происходило всегда, когда она думала о сгоревшей печатной плате или внутренности двигателя. – Итак, это лекарство. Оно что, опасное?
– Киззи! – предостерегающим тоном произнес Эшби.
Они не пойдут этим путем. Как ему этого ни хотелось, они им не пойдут.
– Но, Эшби, Охан могли бы…
– Нет. Мы не…
Мас издала звук глубоко в груди.
– Охан – это ваша пара?
– Да, – вздохнул Эшби.
– Поэтическое имя, – сказала Мас. Она посмотрела на людей. – Я стойкая. Я не знаю, как воспринимает болезнь мозг, не являющийся стойким. Но у меня есть друзья, разделенные пары, которые не были стойкими. Иногда даже истинная пара боится смерти настолько, что приходит на Арун. – Мас подалась вперед, вплотную к ним. – Потом разделенные пары становятся другими. Они не те дети, какими были до заражения. Но они и не пары. Они новые. – Она посмотрела Эшби в глаза. – Они свободные. Поверьте мне, так лучше.
– Нет, – сказали Охан.
В их голосе не было гнева, но они как-то сжались, отодвинулись от стола настолько, насколько только позволяло кресло. Они держались напряженно, всеми силами стараясь скрыть дрожь в членах. Эшби и доктор Шеф сидели за лабораторным столом напротив них. Между ними лежала маленькая запечатанная коробочка. Сквозь прозрачную крышку был виден находящийся внутри предмет – шприц, наполненный зеленоватой жидкостью. Его форма полностью соответствовала сианатской руке.
Эшби постарался говорить как можно тише. Дверь в лазарет была закрыта, однако нельзя было исключать, что кто-либо из членов экипажа может подслушивать. Эшби знал, что по крайней мере Киззи занята. Было слышно, как она громыхает на кухне. Эшби подозревал, что далеко не весь грохот имеет отношение к ремонту стаза: просто таким образом Киззи выражала свое расстройство.
– Охан, никто вас не заставляет, – сказал Эшби. – Я только хочу, чтобы вы обдумали этот вариант.
– Я досконально исследовал лекарство, – добавил доктор Шеф. – Оно абсолютно безопасно. Я это гарантирую.
Охан сжались еще больше.
– Безопасно, – прошептал он. – Безопасно. Это убийство, а вы говорите, что это безопасно!
Эшби провел рукой по волосам. Хотя с его точки зрения убийцей был как раз вирус, тут он не мог спорить.
– Сианатка, с которой я разговаривал, сказала, что все ее друзья были исцелены. Они по-прежнему могут заниматься навигацией, Охан, и они живут долго и счастливо.
– Они забирают у Шептуна его дар, после чего убивают его, – сказали Охан. – Ты не должен был говорить с ними, Эшби. Тебе следовало просто заткнуть уши и забрать деталь. А может быть, пусть лучше все продукты протухли бы, но ты не ступил бы на эту планету.
– Я поступал так, как, на мой взгляд, было лучше для моего экипажа, – возразил Эшби. – И то же самое я пытаюсь сделать сейчас.
Охан охватил приступ кашля. Откинувшись назад, Эшби молча смотрел на них, сознавая, что он ничего не в силах сделать, не может даже утешительно положить своему товарищу руку на плечо. Он встретился взглядом с доктором Шефом. У того был подавленный вид. Вот больной, которого запросто можно вылечить, но он это не позволяет. Эшби понимал, что доктор Шеф не будет настаивать, но он также был уверен в том, что это будет еще долго глодать его друга.
– Охан, – сказал доктор Шеф, когда Охан снова смогли дышать нормально. – Как тот, кто навсегда расстался со своим миром, я понимаю, как вас пугает эта мысль. В свое время мне также было страшно. Но мы ваши друзья, Охан. Вы сможете жить долго и счастливо, вместе с нами. Мы о вас позаботимся.
Его слова не убедили Охан.
– Ваша дружба очень много значит для нас. Как и ваше беспокойство, хотя и ошибочное. Мы сознаем, что вам очень непросто это понять. Вы постоянно убиваете микробов, на кухне, в грузовом отсеке, и делаете вы это даже не задумываясь. Но подумайте о бактериях, живущих у вас на коже, во рту, в кишечнике, подумайте об этих крошечных созданиях, без которых вы не можете жить. И вы тоже представляете собой синтез больших и маленьких организмов. Эшби, неужели ты уничтожишь свои митохондрии просто потому, что они имеют не человеческое происхождение? Потому что они чужие?
– Мы не сможем жить без митохондрий, – сказал Эшби. – Но вы смогли бы жить без Шептуна.
