— Прости? — Сама не знаю, почему получилось вопросительно.
Супруг уложил обе руки на укрытый скатертью стол и переплел пальцы. Видимо, тоже нервничал, потому что мои в это время сами собой играли с салфеткой на коленях.
— Значит, Навастиру действительно удалось убедить тебя, что в моих планах нет смещения дяди и желания водрузить корону на свою голову?
Тон был скорее усталый, и даже привычной иронии или издевки я не заметила.
— Не убеждал, это я и сама уже знала. Просто помог понять, почему я сделала из верных исходных неверные выводы.
— И почему же?
— Наверное, потому что так проще было считать себя жертвой? — решилась я озвучить мысль, только сегодня пришедшую в голову.
Не думала, что он поймет, даже уверена была в обратном, но Ирвин усмехнулся кривовато и, глядя куда-то над моим плечом, предположил:
— И можно обосновать этим свое нежелание делать что-либо для брака, расслабиться и жить как жил, верно?
Вот как бывает, оказывается, — ты в чем-то и себе признаться боишься, и таишь это где-то в глубинах сознания, а кто-то чувствует то же самое. Осознавать это было… странно.
Перекрестье наших взглядов прервал официант, как никогда вовремя (или же, наоборот, не вовремя) принесший заказ. И на время, что он расставлял блюда на столе, вновь повисла тишина. А то, что могло бы быть сказано, так и осталось не прозвучавшим.
— Так получается, что наша скорая свадьба и отъезд в арл все-таки должны были создать впечатление, что ты в опале? — негромко поинтересовалась я, когда мы расправились с салатами и перешли к горячему.
— Навастир и это сказал? — Муж, отчего-то пренебрегший сегодня спиртным, сделал глоток холодного тая. — Да, это их с дядей идея. Считают, что так заговорщики расслабятся, думая, что расследование пошло по неверному следу.
— А ты с ними не согласен.
— Не то чтобы не согласен, идея-то неплоха. Но реализация…
— И что с ней не так?
Щит возник беззвучно, повинуясь его жесту.
— Подумай сама, зачем бы главному советнику и лучшему другу короля выдавать дочь за подозреваемого?
— Может, чтобы она за тобой шпионила?
Ирвин рассмеялся — коротко и совсем почему-то необидно.
— Прости, но твои «шпионские» способности мне уже известны. И другие разуверились бы в них так же быстро. Но это так, деталь к размышлению. Главное, что в любом случае меня надо было отстранить от расследования. А возможности передать дела кому-либо другому сейчас нет.
— Ты так незаменим?
— Я так недоверчив. Я верю своим парням, но они исполнители, а не руководители. А единственный человек, который бы с этим справился и кому бы я доверился, занят другим. Ты его, кстати, знаешь.
— Дамир?! Но он же… — Карие глаза выжидающе сощурились. — О… Да?
— Да. Только я бы предпочел не обсуждать это здесь.
— Хорошо, — несколько ошарашенно согласилась я. Вот вам и оппозиционер… Надеюсь, папа не распространялся о моем недоумении относительно выбора жениха, а то получится совсем уж неловко. — Мм… что со списком? Ты уже отдал его в работу?
— Да, сразу же. Двое мертвы, остальных будем проверять. Завтра у меня уже будут первые результаты.
— О нет, этих двоих тоже стоит проверить на всякий случай. Учитель считает, что их смерть могла быть инсценировкой или чем-то вроде этого.
— Понял, скажу, чтобы их взяли на контроль, — кивнул Ирвин.
Вообще это было даже немного нереально — вот так сидеть с ним лицом к лицу, обсуждать вопросы работы — его работы, к которой я имела пока весьма опосредованное отношение, осознавать, что меня слушали и ко мне прислушивались, интересовались мнением. И кто? Мужчина, которого я поначалу иначе, как индюком, про себя не называла и едва не записала в женоненавистники. Да, это казалось невероятным, но определенно приятным.
А еще настолько расслабившим меня, что сама не заметила, как поинтересовалась:
— Так ты завтра на службе?
— После обеда. Утром, — он едва ли осознанным жестом нахмурил брови, — похороны.
— Вернон?
— Да. — Ирвин отодвинул в сторону тарелку с остатками гарнира, словно разом растеряв аппетит. — У него, кроме пожилой матушки и младшей сестры, никого. Да и друзья, собственно, только из департамента. Вернон был хорошим парнем, но не слишком открытым.
— Я могу пойти с тобой? — Предложение вырвалось точно само собой, но не скажу, что пожалела об этом.
— Нет, ты не обязана. В этом… нет необходимости. — Ирвин даже головой покачал в подтверждение своих слов. Но почему-то мне подумалось, что сказал он это скорее из-за нежелания беспокоить меня, чем из других побуждений. И повторила утвердительно:
