водится, украли, о чем присутствовавшим сообщили во всеуслышание. Коля отправился на переговоры с похитителями и вскоре вернулся с Лилей. При этом моя супруга едва удерживалась от смеха.
– Знаешь, что он им сказал? – шепнула мне на ушко. – Требовали двадцать пять рублей и три бутылки водки. Он ответил, что сейчас заберет жениха и уедет. И они будут иметь дело с моим папой. – Лиля не выдержала и расхохоталась. – Папу в деревне боятся. Согласились на две бутылки со стола…
Застольем командовали специально назначенные сваты. Они вели церемонию, давая слово присутствующим в только им известном порядке. К концу застолья один из них вынес большое блюдо, обернутое рушником.
– А зараз адарым маладых! Им на кватэру!
Первым встал Вацлав.
– Ад нас с маци – пятьсот рублёв!
На блюдо упали купюры. Я едва не рухнул со стула. Ничего себе зачин!
– Тетя Гэля – сто рублев! Тетя Франя – сто рублев!..
Каждую сумму сват озвучивал на весь зал. Деньги сыпались. Как я быстро сообразил, одаривали по родству. Чем ближе – тем больше. Меньше всего давали подруги невесты и ее школьные друзья, но и они клали по десять рублей минимум. К концу церемонии сваты на глазах у всех пересчитали деньги.
– Дзве тысячи пяцьдесят рублев! – озвучил один из них сумму.
Ни фига себе! Взнос на кооперативную квартиру, считай, есть. Деньги с поклоном вручили мне. Я сунул их в карман.
– Здымай з нявесты фату! – велел сват.
Я подчинился. Лиля пошла румянцем.
– Праводзим маладых!
Мы с Лилей встали и вышли из зала. В гардеробе набросили на себя верхнюю одежду. Какая-то незнакомая мне женщина отвела нас в чужой дом.
– Почему не к вам? – спросил я Лилю, когда женщина ушла.
– Не спрашивай! – покраснела она. – Так нужно.
Кровать в спальне была расстелена, и я не стал настаивать. Устал. Впрочем, не настолько, чтобы отрубиться с ходу. То, что мне не позволяли несколько месяцев, случилось. Мы уснули почти сразу. Утром нас разбудила та же незнакомая женщина и мать Лили. Мы встали и умылись. Женщины тем временем убирали постель. К нам они вышли с довольными лицами. Только тут я просек. На простыне осталось кровавое пятно. Носить ее и показывать всем, конечно, не будут, но сообщат: невеста до свадьбы сохранила девственность. Родителям из-за этого уважение – правильно дочку воспитали. А женщина, в чьем доме мы ночевали, – свидетель.
Свадьба продолжилась и в воскресенье, но в меньшем составе. Коля выглядел, как нализавшийся сметаны кот. Его таланты в деревне заметили и оценили, так что ночевал он у какой-то подруги невесты, и похоже, что в одной постели. А вот Маша хмурилась – ей такого не перепало. Еще ночь – и мы отправились в Минск. В дорогу нас нагрузили выпивкой и закуской, так что ехали мы весело. Я ощущал себя счастливым. План, который я разработал, вернувшись в это время, успешно выполнялся – даже с опережением графика. Рядом со мной сидела женщина, которая, как я с изумлением ощутил, была мне далеко не безразлична. Все складывалось как нельзя лучше. Тьфу, тьфу! Не сглазить бы…
По возвращении в Минск мы сняли квартиру. Не комнату с хозяевами, как здесь принято, а отдельную, однокомнатную. Здесь это редкость – предложение никакое. Жилищная проблема в Минске сложная. Строят много, но народу в столицу приезжает еще больше. Машеров решил сделать Минск миллионным городом, поэтому распахнул двери для приезжих. Заводам требовалась рабочая сила, в общежитиях прописывали всех. А вот в квартире для этого требовалось иметь двенадцать свободных метров жилой площади. Если учесть, что давали ее из расчета девять метров на члена семьи, то попробуй найди.
Квартиру нашла Лиля – сорвала объявление на столбе. Мы созвонились и отправились смотреть жилье и хозяйку. Ситуация прояснилась с ходу. Хозяйка – алкоголичка неопределенного возраста, квартира – притон. Оборванные обои, серые от табачного дыма потолки, а на подоконник в кухне ставили горячие кастрюли и тушили об него «бычки». В ходе переговоров я понял, почему квартиру не спешили снимать. За жилье требовали за полгода вперед из расчета 55 рублей за месяц. Итого 330. Большие деньги! Но при этом в квартире имелась не новая, но вполне приличная мебель и даже телевизор, правда, неисправный. И до завода нам с Лилей рукой подать.
– Вот что, Тамара, – сказал я хозяйке. – Денег я дам. Но, во-первых, вы напишете расписку, где укажете, за что их взяли. Второе. Пять рублей к плате – это за коммуналку?
Она кивнула.
– Вы дадите мне квитанции, я буду платить сам. Вы соответственно имеете право проверить.
– Почему так? – насупилась она.
– Потому что сами вы платить не будете. Из домоуправления придут меня выселять, оно мне надо?
Она попыталась возразить, но я остановил ее жестом.
