– Согласен только на таких условиях. В противном случае – нет. А деньги – хоть сейчас!
Я достал из кармана кошелек. Она поколебалась и кивнула. Мне написали расписку, я отсчитал триста рублей. Тамара схватила их и убежала, отдав перед этим квитанции. Они нашлись в буфете. Плата за два месяца оказалась просроченной. Ладно, переживем. Пять рублей в месяц за коммуналку – смешные деньги даже по этим временам.
– Ты думаешь, мы поступили правильно? – спросила Лиля.
– Не сомневайся, солнышко! – ответил я.
На тракторном имелись свои строители. Парни и девушки жили в общежитии, и я их знал. За 80 рублей они привели квартиру в жилое состояние. При этом крутили головами и горячо высказывали мнение о хозяйке. Я поменял в дверях замок. А вот нефиг, чтобы ходили всякие и копались в моих вещах. Мы переехали. И в первый же вечер в дверь позвонили. На площадке стоял мужичок блатной наружности.
– Позови Томку!
– Она здесь больше не живет, – сообщил я. – Съехала. Мы – квартиранты.
– Да, ладно! – Он попытался протиснуться внутрь. – Здесь она.
Я без размаху дал ему под дых. Затем добавил по печени.
– Ты чего?! – заверещал он.
– А нехрен переться в квартиру, – пояснил я. – Сказано: нет здесь Томки, значит нет. Вали! Не то с лестницы спущу.
– Кто здесь? – послышалось за моей спиной. На шум прибежала Лиля.
– Гражданин ошибся адресом, – объяснил я.
– Так уж и гражданин! – обиделся блатной. – Я свой срок отсидел, так что нечего обзываться. Теперь вижу, что квартиранты.
– И другим сообщи, – посоветовал я. – А то я – человек нервный. Не люблю, когда беспокоят.
«Беспокоили» еще пару раз. В последний – какой-то дальнобойщик. Я работал во второй смене, и он здорово напугал Лилю, ломясь в полночь в дверь. Я застал это, вернувшись с работы. Дальнобойщика я отметелил прямо на площадке. Бил от души. Он охал, но не сопротивлялся – понял, что будет хуже.
– Может, снимем другую квартиру? – предложила Лиля. – Заберем у хозяйки деньги?
– Их уже пропили, – сообщил я. – Так что не получится. Не волнуйся, зайчик! Думаю, ухажеры кончились.
Так и оказалось. Мы познакомились с соседкой по площадке, еще не старой вдовой-пенсионеркой. Евдокия Ивановна, как ее звали, и поведала историю непутевой Тамары. У нее было все: муж, дочь, трехкомнатная квартира. Но Тамара работала в ресторане официанткой. Чаевые, халявная выпивка… Покатилось. Муж с ней развелся, квартиру разменяли. Тамаре досталась однушка в хрущевке. Год здесь процветал притон, участковый приходил чуть ли не каждый вечер. Собирался оформить Тамару в ЛТП[19]. Но та ускользнула, найдя сожителя. Перебралась к нему, а свое жилье решила сдавать.
– Хорошо, что теперь здесь вы, – сказала Евдокия Ивановна. – Хоть поживу спокойно.
Мы с ней согласились, за что и выпили. Человеком соседка оказалась душевным. В ее квартире имелся телефон – редкость по нынешним временам. Я взял это на заметку и попросил разрешения время от времени пользоваться – за плату, конечно. Разрешение мне дали. Я написал письмо Дине Аркадьевне, в котором сообщил новый адрес и телефон соседки. Как вскоре выяснилось, не зря.
Двадцать четвертого февраля открылся XXV съезд КПСС. Я встретил это событие равнодушно – экая невидаль. Ритуальное мероприятие. Похожим было отношение к съезду и у других рабочих. Город украшали плакаты и растяжки, призывавшие тружеников достойно встретить великое событие. Об этом же говорили партийные чиновники на повсеместно проводимых митингах. Слушали их равнодушно. Партия оторвалась от народа, ее внутренние дела население не интересовали. К тому же надоело вранье, льющееся с экрана телевизоров и воспроизводимое в газетах.
Вечером первого дня съезда к нам в дверь позвонила Евдокия Ивановна.
– Тебя к телефону, – сообщила с порога. – Москва.
В прихожей соседки я взял лежавшую на тумбочке трубку.
– Алло!
– Сережа?
– Я, Дина Аркадьевна.
– Съезд смотришь?
– Некогда мне. Только с работы вернулся.
– А зря, – сказала она торжественно. – Брежнев упомянул в докладе твою повесть.
– Что?!!
– Не прямо, конечно, – засмеялась она. – Так не делается. Обычно генеральный секретарь о литературе говорит иносказательно, а потом все гадают, кого он имел в виду. Но в твоем случае все понятно. «Острый и принципиальный разговор о любви к Родине ведут балерина и рабочий», – процитировала
