– Почему?
– Хотел читать Шиллера в подлиннике. А также Гёте и Гейне. Немецкий язык красивый и богатый. Английский в сравнении с ним слишком прост. Выучил тысячу слов – и ты знаток.
Журналисты улыбаются. Любой нации льстит комплимент о ее языке. А тут еще сравнение с английским… Оккупантов в ФРГ не слишком любят. Отметились союзнички… И тут вылез этот Бильдерлинг. Он мне сразу не понравился. Неопрятный, сальные волосы, синий пиджак, обсыпанный перхотью. Презрительная ухмылка на кислой роже…
– Герр Девойно, вы не тот, за кого себя выдаете.
В зале, где шла пресс-конференция, установилась тишина.
– Почему? – поинтересовался я.
– Вы отлично говорите по-немецки, уверенно держитесь перед журналистами, вас не смущают острые вопросы. Вы пропагандист, специально подготовленный для того, чтобы обмануть общественное мнение Запада. Но со мной этот номер не пройдет.
Бильдерлинг победоносно посмотрел на коллег.
– А кто же, по-вашему, написал роман? – спросил я.
– Не знаю! – хмыкнул этот козел. – Но явно не вы.
Я ощутил, как изнутри поднимается раздражение. И голова побаливает после вчерашнего. Не стоило мешать коньяк с водкой… Я встал и вышел из-за стола.
– Не откажетесь подойти ко мне?
Бильдерлинг глянул настороженно.
– Не беспокойтесь, я не стану вас кусать.
Журналисты засмеялись. Бильдерлинг дернул плечами, но подошел. Операторы с камерами, ощутив запах сенсации, рванулись к нам.
– Присядьте! – Я подвинул ему стул. – Обопритесь о спинку, расслабьтесь.
– Зачем? – насторожился Бильдерлинг.
– Я вам кое-что покажу. Не волнуйтесь, это не больно.
Он хмыкнул, но подчинился. Я подождал, пока он перестанет ерзать, и извлек из кармана шарик на нитке. Привез. Как чувствовал, что понадобится.
– Смотрите на шарик, внимательно.
Спекся он скоро. Ну, так на нервах. Задать вопрос, идущий вразрез с ходом пресс-конференции, совсем не просто, кто бы что об этом ни думал. Журналисты – циники, но и они люди.
– Ваше тело отяжелело, веки ползут вниз. Вам тепло и приятно. Голова начинает вращаться на шее…
Сальная тыковка стала описывать круги. По аудитории будто прокатился вздох. Я спрятал шарик в карман.
– Вы в самом деле не верите, что я писатель, герр Бильдерлинг?
– Верю, – прошелестел ответ. – Но главный редактор велел так сказать.
– Зачем?
– Он не любит русских.
Понятно. Уж мы вас душили, душили…
– Вам хорошо, герр Бильдерлинг?
– Да.
– Тогда наслаждайтесь.
Я отступил и повернулся к аудитории. Та оторопело смотрела на крутящего головой коллегу.
– Кто-нибудь еще сомневается, что я автор «Экстрасенса»?
Первой не выдержала журналистка, сидевшая в первом ряду. Она прыснула и зааплодировала. Спустя мгновение ее поддержали другие. Аплодисменты привели Бильдерлинга в чувство. Он очумело посмотрел на хлопающих в ладоши коллег, затем вскочил и выбежал из зала. Следом, смеясь и переговариваясь, потянулись и другие журналисты. Ко мне подошел Циммерман.
– Экселент, герр Девойно! Коллосаль! Это покажут в выпусках новостей всех телеканалов.
Он затряс мне руку.
– Небольшой скандал – лучшая реклама. Ведь так? – подмигнул я.
– Приятно иметь дело со знающим человеком, – улыбнулся он. – Вы удивили меня, герр Девойно.
– То ли еще будет, – пообещал я. – Не откажетесь уделить мне несколько минут, герр Циммерман? У меня к вам деловое предложение.
– Приватный разговор? – сощурился он. – Тет-а-тет?
