– Вон! – отец указал бутылкой на море. – Водный велосипед напрокат взяли.
Я присмотрелся. В метрах ста от берега в море болтались несколько катамаранов. Над сиденьями одного из них торчали соломенные шляпки – одна выше, другая ниже. Наши. Навестим красавиц! Я стащил футболку с шортами и нырнул в море. Выскочив на поверхность, пошел кролем. Горько-соленые брызги летели в рот, я фыркал и отплевывался. Приблизившись к катамарану, перешел на брасс. Сделаем девочкам сюрприз!
Водный велосипед болтался спинками к берегу, что облегчило мне задачу. Я осторожно вплыл между поплавками. Мелкие волны шлепали о них, так что меня не услышали. Я собрался обнаружить свое присутствие, как вдруг замер. Говорили обо мне.
– …Иногда я его боюсь, – жаловалась Лиля. – Какой-то он не от мира сего. Вот откуда знает немецкий? Да еще так хорошо?
– Вправду знает? – заинтересовалась Маша.
– В совершенстве. В нашем романе действуют псы-рыцари. Так Сергей их диалоги по-немецки пишет – для достоверности. Перевод даем в сноске под страницей. Латинского шрифта в машинке нет. Я оставляю место, и он вписывает от руки. Причем сразу, не заглядывая в словарь. А перед этим проговаривает диалоги вслух. Ты о таком слышала?
– Ну-у… – протянула Маша. – Может, его в школе хорошо учили. Или в институте.
– Много тебя там научили? Я универ заканчиваю, а по-английски пару фраз не свяжу. А он как по бумажке шпарит. Откуда знает? В школе учил английский, я в аттестат посмотрела.
М-да, косяк. Ну, Лиля, ну, Штирлиц! Разнюхала… Немецкий я выучил в девяностые. Ходил на курсы и занимался дома. Память опять-таки хорошая. У нас в ту пору были добрые отношения с партнерами из Германии. Ездил к ним, вел переговоры. Немцы не говорили по-английски, а таскать с собой переводчика… Да и партнерам нравилось, когда говоришь на немецком.
– Знаешь, Лилька, – сказала Маша и, видимо, закинула ногу на ногу, поскольку катамаран качнулся. – С жиру ты бесишься. Живешь в роскоши, денег не считаешь, муж тебя любит. С завода забрал, чтоб в корпусе не кисла, любое желание выполняет. Тебе счастье выпало, а ты носом крутишь. Не куковала ты в девках!
– Извини! – смутилась жена.
– Не стоит! – хмыкнула Маша. – Я от твоего счастья и себе урвала. Ох, Лиля, это же просто сказка какая! Я в своем КБ много чего от баб слышала, но чтоб у кого такой муж… Он же со мной как с фарфоровой статуэткой – ласково и бережно. А как только узнал, что беременна…
– Это точно?! – воскликнула Лиля.
– Врач подтвердил. Задержка еще в Минске случилась. Это не факт, всякое бывает, но здесь повторилось. Александр Иванович меня к здешнему гинекологу свозил. Перед этим навел справки: кто лучший. Гинеколог и сказал: беременна. Правда, предупредил: будет кесарево. Возраст…
– Не страшно, – сказала Лиля. – Так даже лучше. Дали наркоз, очнулась – и уже мама.
– Так-то оно так, – вздохнула Маша. – Но шрам останется. Придется купальник менять.
– У тебя денег нет?
– Полно. Это я операции боюсь. А деньги… В сентябре дом сдают. Муж взнос за квартиру оплатил, сейчас о мебели думаем. Или из дома везти, или новую купить.
– Лучше новую! – посоветовала Лиля.
– Муж тоже так говорит. А мне неудобно: все за его счет. Заикнулась о своих, а он смеется: оставь на шпильки!
– Это у них фамильное! – хмыкнула Лиля. – Мой тоже говорит: «Что я за мужик, если жену не обеспечу?»
– Повезло нам, Лилька! – сказала Маша. – Мужья у нас – золото. Так что сидим и молчим в тряпочку. Не то, не дай бог, уведут. Здесь хищницы пасутся: мужчин высматривают. К Александру Ивановичу уже подкатывались. Но узнали, что он не писатель, да еще сын путевки купил, и отстали. – Маша засмеялась. – Дуры! Мужу должность начальника гаража предложили. Оклад двести рублей плюс премия. Добавь пенсию – больше четырехсот рублей. Он это родителям сказал, так у тех глаза на лоб вылезли. Отец в шахте работал, но столько не получал. А шахтеры – люди богатые: жены не работают. Не у всех, конечно, но через одного. Родителям муж очень понравился. Культурный, образованный, богатый. Свой дом, «Волга», зарплата… И не жадный совсем. Моим старикам телевизор подарил цветной. Сами бы не купили. У отца пенсия хорошая, шахтерская, а вот у мамы – маленькая, всего семьдесят рублей. Она швеей работала. На двоих получается двести сорок рублей. Вроде ничего, но они сестре помогают. У той двое детей, растит одна. Муж у нее спился и умер. Сашенька пообещал родителям и холодильник купить – увидел, что у них старый. Сказал: выберет получше и отправит багажом. Если бы ты видела, как мои радовались! Мне так сказали: «Долго ты выбирала, дочка, но уж нашла так нашла!». Да и я так думаю. Ради него стоило в девках посидеть…
Маша внезапно всхлипнула, Лиля стала ее утешать. Я нырнул, отплыл в сторону и направился к берегу. Подслушивать нехорошо, но раз так вышло… За отца стоит порадоваться, да и за себя тоже. Будет у меня братик или сестричка. Не так, как в той жизни, – один как перст. Да и нам с Лилей пора детей заводить. Тесть с тещей плешь проели: «Что вы себе думаете? Квартира есть, денег хватает. Когда?» Здесь не принято, как в моем времени, откладывать детей на потом.
«Мы этим займемся! – пообещал я себе. – Прямо сегодня…»
По возвращении в Минск мне позвонили из Москвы.
