– А вот как! – выскочил вперед седой ветеран. Он раскинул руки и, топоча каблуками, прошелся в танце вокруг первого секретаря. – А теперь – смотри! – Он задрал штанину и продемонстрировал протез. – Ногу мне еще в сорок четвертом отрезали, когда блокаду прорывали. Осколок попал, грязь, гангрена… Еле спасли. Тридцать лет с лишком на костылях ковылял, а сейчас, видишь, танцую. Миронович, дорогой наш человек! – Он обнял Машерова. – Спасибо тебе!
– Что я?.. – попытался возразить Машеров, но ему не дали. Ветераны окружили его и дружно загомонили, высказывая благодарность. Глаза у Машерова влажно блеснули. Внезапно сквозь окруживших первого секретаря людей протолкался безногий в инвалидной коляске.
– Миронович! Посмотри!
По его знаку ветераны расступились. Инвалид, работая рычагами, стал нарезать круги по асфальту.
– Видишь! Не коляска, а самолет. Куда хочу, туда и еду. Раньше меня возили. Теперь и тебя могу прокатить. Садись! – Он хлопнул ладошкой по сиденью перед собой.
Ветераны засмеялись. Машеров присоединился. К нему подскочил директор дома.
– Петр Миронович, приглашаем вас к столу! Чай, пирожки, печенье. Поварихи столько всего наготовили!
– Идемте! – загомонили ветераны.
Машеров развел руки, показывая, что не в силах устоять, затем повернулся и дал знак охране оставаться во дворе. Сам же, увлекаемый ветеранами, скрылся в здании. Следом потянулось заводское начальство. Я остался во дворе – так нужно. Осмотрелся. Так. Гаишники кучкуются у своих «Волг», курят. У «Чайки» Машерова стоят трое. Пожилой водитель, уже знакомый мне охранник и мужчина лет сорока в строгом костюме при галстуке. Судя по тому, как разговаривают с ним остальные, начальник. Вот ты-то мне и нужен.
Я направился к троице. При виде меня они смолкли.
– Здравствуйте! Меня зовут Сергей Александрович Девойно.
– Знаю! – кивнул главный в этой компании.
– Вы начальник охраны Петра Мироновича?
Мужчина построжел лицом и сказал:
– Да.
– Можно вас на пару минут? – Я указал рукой в сторону.
Главный поколебался и кивнул. Мы отошли метров на двадцать.
– Слушаю.
– Как вас зовут?
– Николай Иванович.
– Тут такое дело, Николай Иванович. Посмотрел я на «Чайку» Петра Мироновича, и кое-что мне в ней не понравилось.
– Что? – насторожился он.
– Нет ремней безопасности. Я бывал за границей. Там они везде. Без них не ездят.
– Вы о привязных ремнях? – догадался он. Ну да, в СССР их называют так. Николай Иванович задумался и, видимо, решил, что со мной можно. – Предлагали их установить. Однако Петр Миронович против. Стесняют движения.
– Идемте, покажу!
Мы прошли к моим «Жигулям». Я открыл дверцу и взялся за ремень безопасности.
– Как видите, эластичный. Три точки крепления. В обычном состоянии практически не ощущается. Но стоит машине попасть в ДТП… – Я дернул за ремень, и тот зафиксировался. – Инерционный механизм. Купил в Германии, установил сам. Такие ремни спасают пассажиров и водителя даже при столкновении на больших скоростях.
Николай Иванович вновь задумался. Блин, он еще колеблется!
– Киселев, Сурганов и генерал Беда погибли в автомобильных авариях, – подсказал я. – Все не были пристегнуты. Правительственные машины носятся на большой скорости…
Руководитель охраны спал с лица. Проняло. Наконец-то! Если Машеров погибнет, твоей карьере конец.
– Где ж взять такие ремни? – тоскливо спросил он.
– У меня есть. – Я открыл багажник и извлек три картонные коробки. – С Петром Мироновичем ездят водитель и охранник. Так что хватит на всех. Держите! Установить не составит труда. Любой слесарь в гараже справится.
– Спасибо!
Он потряс мне руку, забрал коробки и побежал к «Чайке». Спустя минуту трое мужчин увлеченно разглядывали их содержимое. Ну вот, дело, считай, сделано. Думаю, Николай Иванович сумеет уговорить Машерова. Он в этом кровно заинтересован. Значит, у Петра Мироновича появляется шанс. А потом я через помощника выйду на Николая Ивановича или Петра Мироновича и намекну им про четвертое октября 1980 года. Не знаю пока, что скажу, но
