Минус один: арсенал у меня в боте. Ноэль любопытна и обязательно сунет нос. Придется выкручиваться… Хотя о чем это я? Я же маг! Никто здесь не удивился моим гранатам или тому же лучевику. У мага много таинственных вещей. У него может быть место, где он хранит артефакты. Ноэль узнает про бот, и что? Постороннему его не открыть. Попытаешься – огребешь. Охранная система включает пулеметы, гранатометы и лучевые пушки. Полк положить можно, прежде чем кончатся боеприпасы и энергия в накопителях. Но и потом бот не открыть – стучи, не стучи. Металлопластовую броню возьмет только плазменный резак, а откуда он здесь?
– Хорошо! – кивнул я. – Вылетаем утром.
– Тогда я – собираться! – заторопилась Ноэль.
Дига, оставшись без хозяйки, недовольно рыкнула и ткнулась мордой мне в живот. Дескать, чеши!
«А не облезешь?!» – подумал я, но отогнал эту мысль. Если ящерица читает мысли, то может обидеться. А мне с ней лететь. Откусит ягодицы… Терпи, раз попал!
Амеры прилетели во время утреннего развода. Они хорошо знали наш распорядок, как и мы – их. На утреннем построении, если не ожидается операции или учений, у военнослужащих нет оружия. «Укурки» стояли в строю, я с командиром – перед ними, когда над нами со свистом пронесся боевой флайер. ПВО не сработало – у американцев стояла система опознавания «свой – чужой», единая для группировки войск. Заложив вираж, флайер закружил над строем, поливая плац из пулеметов. Стреляли не в нас – по сторонам. Пули пятнали дырами бетонопластовое покрытие плаца, разбрасывали щебень пешеходных дорожек.
Замысел мстителей был прост. Напугать русских, а после хвастаться в кабаках Реджина, как заставили их наложить в штаны. Естественно, что командование российской группировки потребовало бы провести расследование и наказать виновных. Естественно, его бы провели. Только вот виновных вряд ли нашли бы. Дескать, флайер был угнан неустановленными лицами, разыскать их не удалось. Зуб на нас у амеров вырос большой, ждать объективности от них не следовало.
Так бы и вышло, если б не Аня. Пока строй, матерясь, смотрел в небо и скрипел зубами, она вылетела из рядов и метнулась к оружейке. Следя за амерами, мы заметили это не сразу.
– Быкова, стоять! – заорал майор вслед Ане, но она уже скрылась в дверях.
Майор перевел взгляд на меня. Приняв это за приказ, я побежал к оружейке. Вслед мне что-то кричали, но я не остановился. Рядом со мной легла очередь, кусок щебня с дорожки раскроил мне щеку, но в тот миг я даже не заметил этого. Ворвавшись в здание, побежал вверх по лестнице, но еще на пути понял, что опоздал. Сверху застучал пулемет.
Позже выяснилось, что Аня схватила первое же оружие, и им оказался легкий пехотный пулемет, предназначенный для боев на поверхности. Попутно сгребла еще кое-что. Стреляла она метко. Очередь хлестнула по борту флайера, не пробив бронированной обшивки. Тут бы амерам и улететь – дело они сделали, но взыграло ретивое. Флайер огрызнулся. Когда я вбежал в комнату, Аня сидела на полу, правой рукой сжимая обрубок левой. Тяжелая пуля практически оторвала ее по плечо. Из культи струйкой цвиркала кровь. Я метнулся к ней.
– Стреляй, Кап! – закричала Аня, отталкивая меня ногой. – Уйдет, гад!
Я понял, что, если не подчинюсь, она к себе меня не подпустит. Тогда ее не удастся спасти. На полу валялась ПЗРК «Пила», Аня захватила ее в оружейке. Обращаться с ней нас учили, как, впрочем, и с другим оружием. Зачем это священнику, не объясняли. Положено – учись!
Я вскинул трубу на плечо. Пальцы привычно включили комплекс, отщелкнули предохранитель и нажали на курок. Выстрелил я, не целясь, следя, чтоб ракета вылетела в открытое окно, а реактивная струя пришлась в створ двери. Швырнув пустую трубу на пол, я подбежал к Ане и наконец занялся ее рукой. Мне удалось остановить кровотечение и срастить мягкие ткани, когда в комнату вбежали…
– У нас будут проблемы, Кап! – сказал майор, после того как Аню увезли в госпиталь.
Когда я выстрелил, то флайер лег на обратный курс. Улетел он недалеко. Ракета «Пила» обладает способностью самостоятельно находить цель и поражать ее. Флайер она догнала. Разрыв боевой части разрезал его пополам – из-за этого комплекс и получил свое название. Экипаж погиб. В его составе оказался сын генерала, командующего американской группировкой.
Расследовать ЧП прибыла совместная комиссия. На этом настояла российская сторона: ждать объективности от амеров не следовало. Нас допросили. Мы не таились: с чего? Видеокамеры зафиксировали все до мельчайшей подробности. Сказать амерам было нечего: нападение на воинскую часть. Они заикнулись о несоразмерном применении силы, но наши парировали это просто: как повел бы себя американский десант в аналогичных обстоятельствах? Комиссия закрыла дело за отсутствием виновных. Нападавшие погибли, а русские действовали в пределах самообороны.
Все эти дни я не находил себе места. Меня не волновали выводы комиссии. Неприятностей я ждал с другой стороны. Священнику нельзя убивать – даже случайно, даже защищая себя. Я знал, что меня накажут, но надеялся на снисхождение. Владыка обещал похлопотать.
Через неделю после отъезда комиссии меня вызвали к командиру группировки. В кабинете, помимо него, находился владыка Павел. Лица у генерала и полковника были хмурыми. И я почувствовал, как похолодело в груди.
– Проходи! – сказал генерал, когда я доложился. – Стань там. Владыка?
Полковник встал и откашлялся.
