– Священный синод отклонил наше ходатайство, – сказал он. – Священник Капитон Головатый извергнут из сана.
Меня словно обухом стукнули. Я так надеялся… Покаяние, ссылка в монастырь – таким виделось мне решение синода. Извержение из сана пересмотру не подлежит, это навсегда. Я потянул с шеи крест.
– Оставь! – рявкнул владыка. – Не ты его вешал, не тебе и снимать.
Он подошел и снял крест, при этом словно обняв меня. Отступив, владыка оглянулся на генерала.
– Приказом по группировке лейтенант Головатый уволен из военно-космических войск в связи с невозможностью его использования по полученной специальности, – сказал тот и добавил: – Погоны снимать я не буду – не заслужил. Сам справишься. Можно и не снимать. В связи с обстоятельствами увольнения лейтенанту Головатому даруется право ношения формы.
Оба офицера смотрели на меня, но я молчал.
– Что будешь делать? – спросил владыка.
– Первым же рейсом улечу на Землю, – выдавил я.
– Тебя задержат по прибытии, – покачал головой генерал. – Амеры объявили тебя в розыск по обвинению в убийстве. Мы подали протест, но, пока отменят, пройдет время. Они успеют тебя осудить – лет на двадцать, если не на все сто. Или ты веришь в справедливый американский суд? Выцарапать тебя из тюрьмы будет трудно, – он помолчал. – В части находиться тебе нельзя – гражданским не положено. Нужно спрятаться.
– Где? – спросил я.
– Есть тут одна планетка, – сказал генерал. – Дикая и неосвоенная, но жить там можно. Землян нет, общество средневековое. Ты лекарь, поэтому не пропадешь. Согласен?
Я кивнул. В тот момент я был готов хоть в ад.
– Вот и хорошо! – обрадовался генерал. – Голым не полетишь. Есть списанный бот – старенький, но вполне рабочий. Оружие тоже списанное, но еще вполне, – генерал усмехнулся. – Если что, отобьешься. Не получится – дашь сигнал. Прилетим. Когда все уляжется, заберем. Думаю, года нам хватит. Максимум – два.
– На месте освоишься, – подключился владыка. – Мы тут сбросились и закупили необходимое. В том числе немного золота и серебра. Банков там нет, пластик не принимают.
Я шмыгнул носом.
– Но-но! – сказал генерал. – Ты мужик, Капитон! Не распускай сопли! «Укурки» не бросают своих.
В тот же день я навестил Аню. Ее раненая рука была забрана в ажурное сооружение из спиц – вытягивали кость. Пуля выбила из нее приличный кусок, поэтому я и не стал сращивать перелом на месте – рука стала бы короче. Увидев меня, Аня вздрогнула. Глаза ее повлажнели.
– Кап!
Я присел на стул у кровати и поцеловал ее в щеку.
– Меня отправляют на Землю, – сказала она, шмыгнув носом. – Будут лечить. Рука, может, и восстановится, но останется шрам. О блузках с коротким рукавом придется забыть.
– Все будет хорошо, – я вложил визитку в ее ладонь. – Когда рука заживет, позвони по этому номеру. Помогут.
– Эрих Куглер? – изумилась она, разглядев визитку. – Ты знаешь, сколько они берут?
– Для тебя бесплатно, – сказал я.
– Почему?
– Эрих Куглер – мой отец. Я говорил с ним. Тебя ждут.
– Мы полетим вместе? – обрадовалась она.
– Нет, – покачал головой я. – Амеры объявили меня в розыск. Придется прятаться.
– Где?
– Тебе лучше не знать.
– Это надолго?
– Год или два. Может, больше.
– Это все из-за меня!
Она заплакала. Я осторожно стер слезы пальцами. Она схватила здоровой рукой мою ладонь и приложила к щеке. Та была влажной.
– Я дождусь тебя, Кап! Обязательно!
– Не нужно! – сказал я и встал. – Кто знает, как сложится? Рекомендую уволиться из армии по ранению. Получишь компенсацию. Ее хватит, чтобы закончить дипломатическую академию. Там найдешь себе мужа. Ты красивая, желающих будет много. Не ошибись с выбором!
– Как ты можешь говорить так, Кап! – обиделась она. – Я обязательно дождусь! Я люблю тебя!
Я поцеловал ее в щеку и вышел. Красивая женщина не станет ждать возлюбленного два года, даже сына миллионера. Не дадут.
