воздействий. Но самое главное действие должно было развернуться внутри ее самой.
– Вы должны кое-что знать, – сказал шефу безопасности доктор Фунт. – Мы все трое наденем шлемы и тоже подсоединим электроды, чтобы видеть ее воспоминания.
Светила плюс Кройстдорф находились в соседней комнате, буквально нашпигованной электроникой. Подъехала и бригада технической поддержки – Варька с Ландау в первых рядах. Кроме них еще один признанный только службой безопасности «гений» – длинный парень по прозвищу Штифт – системщик от бога, в остальном перекати-поле. Хорошо, что Карлу Вильгельмовичу удалось забить этот мяч в свои ворота!
Обещал вот-вот появиться Леонтий Васильевич Другий, начальник контрразведки, подчиненный Кройсдорфу и уже дважды отзвонившийся: мол, лечу, но пробки… Шеф безопасности недовольно скривился. После случая с Государем в телепорте все боялись. Начали снова пользоваться обычным транспортом, отчего движение над столицей сделалось нерегулируемым. ДТП за ДТП. В сети возобновились дискуссии, а собирает ли портал вместе с телом душу? Просто крестьяне перед паровозом!
«Одним терактом отправили нас в каменный век», – злился Карл Вильгельмович. Он сам продолжал скакать туда-сюда через портативный телепорт. Времени жалко. Но, что греха таить, каждый раз сжимался перед полыньей перехода. Поэтому сначала воспринял слова доктора Фунта как чрезмерную заботу о своей высокой персоне.
– Мы сможем наблюдать, но не участвовать в ее воспоминаниях. Однако вам лично стоило бы воздержаться. Посадите кого-то из своих.
– Это почему? – буркнул Кройсдорф. Ему было любопытно, что у Елены в голове.
Вместо ответа сомнолог протянул шефу безопасности наушники и воткнул в разъем серебряный стержень Кореневой.
– Мы подстраивали «боб» и вот что услышали.
До слуха Алекса донеслась знакомая мелодия «Весеннего квартета».
– Это ошибка, – уверенно сказал он. – Вы просто перепутали.
Доктор Фунт покачал головой.
– Это ее. А это ваше. – Он заменил стержни.
– Вы же говорили, как отпечатки пальцев! – возмутился Кройстдорф.
– Так и есть, – засуетился Блехер. – И на самом деле у вас музыка разная. Мы проигрываем на четыре канала, а можно на шестнадцать и на тридцать два. Но тогда мелодия невероятно усложняется. Наши биоритмы…
– Включайте, – потребовал шеф безопасности. – Должны же мы чем-то отличаться.
– Вы не родственники? – прямо спросил сомнолог. Он вообще был бестактнее коллеги. – Это объяснило бы вашу заботу.
– Разве что родственные души. – В наушниках Кройстдорфа зазвучала усложненная мелодия. В разговор флейты и скрипки вплелся рожок, предвещавший охоту в мартовском лесу. Всадники несутся по еще не осевшему снегу, заливается свора, волки скалят зубы. Нечего вам, серым, с голодухи шариться по крестьянским хлевам. Барам забава, селянам польза. Так веками жили его предки, и было бы странно, если бы что-то не отложилось на дне души.
Вступили литавры и медные трубы. Да, это он на параде. Высоко вскидывает голову, так, чтобы кончик носа упирался в горизонт – бабушка учила. Очень приятное событие: немцы любят маршировать.
А вот ее запись. Чардаш. Первые две октавы. Даже странно, что у него нет. Он тоже любит именно это место в обработке Брамса. Кажется, что ты несешься, пригнув голову к лошадиной гриве, и время скользит мимо тебя, как разрезанный воздух.
Потом полонез. Хорошо. Даже очень хорошо. Пары выступают в длинном зале, под дубовым резным потолком с закопченными балками.
«Кто же ты? Никогда не поверю, что подобные ритмы – наследство простонародной бабушки». Ах, нет. Пошли песни девок на лугу у реки. И опять нежно и грустно залился рожок. Его рожок.
– Пора входить в систему, – строго проговорил нейролог. – Вы решили?
Кройсдорф кивнул.
– Пойду сам. Ничего менять не будем.
– Рискуете, – предупредил Блехер. – Из-за схожести ритмов вас может утянуть в ее воспоминания.
Алекс надел шлем.
Первое, что они увидели, был горный ручей под водопадом. Елена купалась в нем. «А ничего так фигурка», – отметил про себя Кройстдорф и тут же шикнул на светил:
– Не пялиться!
Возле Кореневой появились две здоровенные змеи. «Гады к гадостям», – шеф безопасности до сих пор доверял народным толкованиям.
Одна из рептилий – белая с черными пятнами – решила уползать вверх по склону, втягивая свое грузное длинное тело в расщелину. Другая – фиолетово-пурпурная с переливами – резвилась возле Елены в воде и даже заползла в капюшон неведомо откуда взявшейся спортивной курточки.
