повыпендриваться, как у меня самого.
Я вообще плохо разбираюсь в людях. Особенно в тех, которых люблю. В этом смысле я – какой-то дурацкий наивный варвар, твердо уверенный, что пока мы живы, целы и даже не разбросаны по разным концам Вселенной, а вполне себе есть друг у друга, все у нас отлично. И искренне изумляюсь всякий раз, когда вдруг выясняется, что этого может оказаться недостаточно.
Иш тем временем успела спрыгнуть с потолка, усесться рядом с Базилио, вооружиться ложкой и деликатно отломить от ее порции небольшой кусочек иллюзорного мороженого. А потом еще один. И еще. Наконец удивленно заключила:
– А я почему-то чувствую вкус. Примерно такой же, как у нашего ледяного рулета, только, может быть, чуть послаще. Или нет?.. А можно еще?
– Конечно, – улыбнулась Базилио. – Не стесняйтесь. Все равно оно исчезнет прежде, чем я успею доесть.
– Ух ты! – восхитилась Меламори. – Это что, у меня настоящая еда нечаянно получилась? Надо же! А ну-ка… Извини, дорогой друг, я не от жадности, а только из научного любопытства, – и тоже полезла ложкой в тарелку Базилио.
Попробовала, нахмурилась, покачала головой:
– Нет, настоящая все-таки не получилась. Лично я не чувствую ни вкуса, ни холода – вообще ничего.
– Совершенно ничего, как и должно быть, – подтвердил сэр Кофа, ради такого дела не поленившийся встать со своего места.
– А мне – вкусно! – упрямо повторила Иш. – И даже язык замерз.
– Это потому, что ты настоящий художник, – сказал ей с потолка Малдо. – У тебя восприятие гораздо острее, чем у остальных. Обычное дело!
Его объяснение удовлетворило всех, кроме Меламори, которой, конечно, было очень обидно, что нечаянного чуда не вышло. Ну и я, понятно, тоже огорчился – даже не столько за компанию, просто уже успел представить, как здорово будет, если Меламори вдруг начнет совершать какие-нибудь нелепые, избыточные чудеса, одно за другим, в точности как я сам в первые годы жизни в Ехо. Такой поворот здорово поднял бы ей настроение, ну и поездку к арварохским буривухам отсрочил бы на долгие годы. Что, по большому счету, конечно, никуда не годится, но по малому, для нас обоих, здесь и сейчас, было бы фантастически хорошо.
Даже полчаса и полкотла Полуночного жаркого спустя, печаль моя не развеялась. Впрочем, и так ясно, что это приобретение надолго. Никуда от него не денешься, как и от себя самого.
Зато все остальные были вполне довольны жизнью. Базилио сидела на потолке вместе с Иш и Малдо и благоговейно вертела в руках кисточку, которую ей дали подержать, Меламори, зажмурившись от счастья, гладила синие перья Скрюух, которая не то чтобы блаженствовала, но мужественно терпела непрошеную ласку, пожилая незнакомка, похоже, была близка к тому, чтобы обыграть своего учителя, а леди Лари и повар Кадди отправились в кухню, пообещав напечь там на скорую руку сырных оладий – если уж мы все так хорошо сидим, что смели все дочиста.
После ее ухода сэр Кофа тоже поднялся из-за стола. Сказал небрежно:
– Сэр Макс, я твой амобилер вчера в соседнем переулке оставил, не уверен, что ты найдешь. Пойдем, покажу, мне как раз по дороге.
И я, конечно, пулей вылетел за ним из трактира, сообразив, что у Кофы появилась пара-тройка ответов на мои давешние вопросы. Вот и хорошо. Голова у меня не слишком вместительная, и если как следует занять ее делом, печальным мыслям придется поискать себе другой приют, в этом я убеждался уже не раз.
– Странная история с нашим другом Ди, – сказал Кофа, когда мы вышли на улицу. – Сегодня весь день расспрашивал о нем в городе, надеясь встретить множество свидетелей его прогулок по Ехо, благо костюм делает Ди довольно заметной персоной. И знаешь что? Никто его не видел. Конечно, я отдаю себе отчет, что пара сотен опрошенных мною человек – это далеко не все население столицы. Но все-таки удивительная статистика. У меня, сам знаешь, неплохие агенты. Глазастые. Все необычное подмечают. А что может быть необычней человека в урдерском наряде? Разве что, арварошец в полном боевом вооружении. Но их, хвала Магистрам, в Ехо пока нет.
– Действительно, странная история, – согласился я. – Но может быть, все гораздо проще, и Ди ходит по городу в лоохи? А перед возвращением домой переодевается… Хотя даже предположить не могу, как он это устраивает. И где? И зачем?
– То-то и оно, – кивнул Кофа. – Впрочем, я не стал морочить себе голову и прямо спросил у Ди, где он обычно гуляет. Сказал, возможно, я могу что- нибудь интересное присоветовать. Или, напротив, предостеречь.
– И?..
– Он сказал, что гуляет в основном в пригородах, – пожал плечами Кофа. – Дескать, любит природу гораздо больше, чем городские улицы. И это можно понять. Но вопрос, как он пробирается туда незамеченным из самого центра Старого Города, остается открытым. Хоть слежку за ним устраивай.
– А я бы так и сделал.
– Ты серьезно?
– Вполне, – кивнул я. – Просто из любопытства. Мы же с вами теперь изведемся, пока не поймем, как ему удается оставаться незаметным. Хотя вряд ли в этом есть какой-то криминал. Любой человек имеет право выбираться из города задворками и огородами. А все-таки хотел бы я знать, что это за маршрут!
– Твоя правда, – задумчиво кивнул Кофа. – Ладно, покончу с мошенничествами на рынке благовоний и коррупцией среди младших служащих таможни и
