сам прослежу за его прогулками. Когда удовлетворяешь любопытство, следует смотреть собственными глазами, не полагаясь на помощников. Надеюсь, за пару дней Ди не успеет изменить свои привычки.
– А родственники? – спросил я. – Вы уже расспросили их о родственниках? У Ди и Лари есть какой-нибудь брат?
– Не успел пока, – отмахнулся он.
И так выразительно на меня посмотрел, что я устыдился. Сам мог бы сообразить, что когда сэр Кофа видит леди Лари, он временно перестает быть профессионалом и становится нормальным живым человеком. Конечно, покинув гостеприимные стены «Света Саллари», он сразу приходит в себя, но расспрашивать в этот момент уже некого. Да и по-прежнему неохота, чего уж там.
– Ладно, – сказал я, – сам попробую. Извините. Больше не буду к вам приставать. Я, если что, и за Ди могу сам проследить, благо быть невидимым уже научился.
– Ну уж нет, слежку я тебе не уступлю. Ты же потом даже маршрут не сможешь мне описать. «Сперва мы шли по какой-то улице, забыл название, но там где-то рядом один неплохой трактир, не то «какая-то роза», не то «ветер из откуда-то там», что-то в таком духе; потом свернули направо, потом, кажется, налево, а может быть, не сворачивали, не помню, потому что я тогда о чем-то задумался, и мы как-то сразу оказались рядом с таким смешным зеленым домом, вы наверняка знаете, где это… как – нет?!»
Кофа так похоже меня изобразил, что я рассмеялся.
– Ладно, крыть нечем. Раз так, слежка за вами, я и пытаться не стану.
– Рад, что с тобой по-прежнему легко договориться, – улыбнулся сэр Кофа. – Не беспокойся, я не стану затягивать. По моим расчетам, буквально послезавтра я снова буду более-менее свободен и смогу заниматься всякой ерундой.
Он ушел, а я вернулся в трактир. И сразу же угодил в поле зрения нашего непонятно в чем подозреваемого. В смысле Ди.
Дама, с которой он играл, как раз встала, собираясь уходить, а Ди явно хотелось продолжения.
– А давайте я научу вас играть в «Злик-и-злак»? – предложил он.
Сперва я хотел отказаться, но вовремя сообразил, что это та самая загадочная чирухтская игра, которую притащила в дом Базилио с намерением соблазнить ею вечно занятого Короля. А значит, рано или поздно это счастье обрушится на меня. В один прекрасный вечер, когда я приду домой с целью запереться в башне и отдохнуть там от всего Мира сразу, а Базилио перехватит меня на пороге, посмотрит этим своим фирменным печальным взором, способным растопить любое сердце, и с неубедительным безразличием спросит, не хочу ли я совершенно случайно изучить правила одной занимательной новой игры? Это, конечно, необязательно, но вдруг мне как раз нечем заняться?
И я, как всегда, сдамся почти без боя.
Поэтому лучше уж научиться заранее. Проще будет потом примириться с неизбежным. Да и позориться, как с головоломками, лишний раз не придется.
– Давайте, – обреченно сказал я.
И, как ни удивительно, ни капли об этом не пожалел.
Игра оказалась необыкновенно захватывающей. Даже не ожидал.
Штука в том, что у каждого игрока в «Злик-и-злак» не одна фишка, а от четырех до дюжины – их количество всякий раз специально оговаривается перед началом игры. Считается, что чем больше фишек, тем сложнее игра, но по моему опыту, это далеко не всегда так. Каждой фишке соответствуют два кубика; один из них показывает, сколько ходов можно сделать вперед, второй – на сколько придется отступить назад, но в некоторых случаях это можно изменить по своему усмотрению. Игрок кидает все кубики одновременно и может передавать ходы одних своих фишек другим, когда это кажется ему стратегически выгодным. Смысл игры состоит в том, что фишки обоих игроков добираются по клеткам к заветной цели, по дороге убивая, задерживая или, наоборот, подгоняя друг друга. То есть когда фишка попадает на клетку, где уже стоит чужая, игроки кидают специальный спорный кубик, грани которого раскрашены в разные цвета; таким образом, становится ясно, что именно произошло при встрече. И когда подобным образом сталкиваются фишки, принадлежащие одному игроку, они при определенных обстоятельствах тоже могут оказаться «убитыми», а их владелец – проигравшим всю партию, как бы хорошо ни складывались его дела до рокового момента. Таким образом, каждый играет не только с другими, но и с самим собой. И сам для себя – самый страшный враг и главный соперник.
Таковы правила игры в «Злик-и-злак» – в самых общих чертах. Именно такие игры – неспешные и одновременно драматичные – мне обычно и нравятся. Особенно если в них хоть как-то задействованы кубики, потому что кидать кубики я люблю больше всего на свете. Так сильно, что никогда не жульничаю. В смысле не колдую, принуждая их упасть выгодным мне образом. Я не такой дурак, чтобы гнать из игры самого важного партнера – судьбу.
Я довольно быстро освоился с правилами, и уже четверть часа спустя, подкидывая разноцветный спорный кубик, азартно кричал: «Злик-злак, мой лиловый, тебе конец!» – или наоборот, с досадой признавал: «Злок-йок, не мой, а красный, беги дальше, счастливчик». Так что леди Меламори стоило большого труда увести меня домой, где я, впрочем, не утихомирился, а тут же послал Базилио за ее игровым набором, и всем моим домашним, включая говорящего пса Дримарондо, пришлось несладко.
Поначалу моя культурная экспансия выглядела как типичное домашнее насилие, однако мои беспомощные жертвы быстро вошли во вкус и, надо
