смягчающее обстоятельство.
– Кстати, да! Еще кое-что вспомнил! – закивал Михеич. – Морок не любил «пушки». Уж не знаю почему, но был у него такой бзик. Впрочем, он мог себе это позволить – и без «пушек» хорошо справлялся с грязной работой.
Охотники снова переглянулись, вспомнив странное нежелание Папы Карло подбирать винтовки убитых им жертв. Что ж, картина складывалась четкая и ясная. А также не слишком утешительная. Нет, конечно, «зверя» для своей охоты клуб выбрал идеального. Вот только сильно его недооценил. Такого монстра надо было сразу выпускать в чистое поле и все время держать на мушках. Но он перехитрил стрельбанов. Усыпил их бдительность своим возрастом и изможденным видом, поэтому они и допустили чудовищную промашку.
«Первую и единственную промашку!» – такой зарок дал Мизгирь после того, как увидел знак Морока на водокачке. И сейчас мысленно пообещал себе то же самое.
– Ладно, дядя Вася, иди отдыхай. Впереди трудный день, а мы еще и полпути не прошли. – Комвзвода похлопал старика по плечу, ободряя его, а также давая понять, что их разговор окончен. – Завтра к вечеру мы будем в городе, и доктор позаботится о твоей руке. А насчет Морока не волнуйся. Мы и раньше были начеку, а после твоего рассказа удвоим бдительность.
– Лучше бы утроили, – тяжко вздохнул Михеич. – Если этот дьявол правда восстал из ада и прислал нам свою метку, одной бдительностью вы от него не отобьетесь. Только пуля спровадит его обратно в ад, хотя и тут бабка надвое сказала. После воскрешения из мертвых самого Морока я на этом свете больше ни в чем не уверен…
Глава 21
– Отставить дозор, – отрезал Мизгирь, когда Кайзер спросил, почему командир не отпускает его в город одного. – Ладно, найдешь ты водяную скважину, а тот, кто ее захватил, откажется с нами делиться. И что дальше? Пока ты вернешься, пока мы соберем отряд и дойдем до скважины, ее хозяева займут оборону. Так не лучше ли сразу нагрянуть к ним скопом и во всеоружии, чтобы в случае конфликта с ходу вышибить их оттуда?
– Да я не против, командир, – пожал плечами зам. – Просто у нас не так уж много боеспособного народа. Не хотелось бы дробить силы, пока не выясним, что ждет нас в Погорельске.
– Ну мы же не бросим людей в чистом поле, – возразил комвзвода. – Пусть ждут нас на старом кирпичном заводе. Он стоит на возвышенности, в его развалинах можно закрепиться и отстреливаться, если кому-то вздумается на нас напасть.
– Ты говоришь про руины на холме около шоссе?
– Они самые. А по другую сторону дороги холм, на котором похоронили Дерюгу-младшего.
– Понятно… Да, удачное место, чтобы держать оборону. Надеюсь, там сейчас никто не кукует. Не хотелось бы ни с кем ссориться раньше времени.
– На старом кирзаводе и прежде нечего было делать, а теперь и подавно, – ответил Мизгирь. – Ни воды, ни дров, ни теплых помещений там нет. Воевать в тех руинах еще можно, но жить – это вряд ли.
– Ладно, сориентируемся, – кивнул Кайзер. – Сколько человек планируешь взять с собой в город?
– Кроме тебя, еще четверых. Этого хватит, – прикинул капитан. – За главного оставлю Боржоми. Он ногу натер, так что пусть передохнет и заодно побеспокоится об охране лагеря. А Илюха пусть бегает у него на подхвате.
– Я тоже останусь, – подал голос полковник. – Вымотался я что-то вконец. Боюсь оказаться вам в городе обузой. Лучше посижу и понаблюдаю за округой – все больше пользы принесу.
– Хорошо, Мурат Антонович, как скажете, – не стал спорить Мизгирь. Горюев и впрямь выглядел неважно. Сказывалась физическая усталость, но больше, конечно, усталость моральная. Полковник изменился, и не в лучшую сторону. Раньше это был бодрый пожилой человек, казавшийся заметно моложе своих шестидесяти с гаком лет. Однако за минувшие дни он не только словно бы наверстал это отставание, но и вырвался вперед. Ненамного, но этого хватило, чтобы все, кто его знал, чувствовали жалость при взгляде на его небритое осунувшееся лицо.
Как Мизгирь и предсказывал, развалины кирпичного завода были заброшены. Последнее землетрясение, казалось, ничего здесь не изменило. А если что-то где-то и обрушило, никто этого не заметил, ибо завод превратился в руины уже очень давно. Восстанавливать его не имело смысла. Погорельск строился не на века и даже не на десятилетия, поэтому почти все постройки в нем были деревянными. А поскольку за вырубку сосен в окрестных сухоборах никого не наказывали, город не знал недостатка в древесине.
Оставив Боржоми и прочих дожидаться новостей, капитан отобрал Кайзера, Горыныча, Пенделя, Ярило и Ушатая, все они взяли с собой побольше патронов и отправились на разведку. Или на разведку боем – это как получится.
Усталая Альбина по традиции наворчала на мужа вместо прощанья, но все равно было очевидно, что она за него волнуется. Илюха тоже был недоволен тем, что его оставили стеречь женщин и детей. Но Мизгирь подсластил ему пилюлю, назначив его заместителем временного командира лагеря. Когда Илюха это услышал, он даже не нашелся что возразить, а отчеканил «Есть!», посерьезнел и побежал к дяде Боржоми за оружием.
Зато Мирка и Тарасик попрощались с отцом по-детски искренне и без обид. Дочка поцеловала его в щеку, а младший сын позволил покачать себя на руках. За что оба ребенка получили в награду по карамельке, которые случайно завалялись в кармане отцовской «разгрузки».
У семейства Мизгиревых не осталось дома, но Мизгирь был рад уже тому, что все они живы и что в их отношениях ничего не изменилось. Жена и дети
