остывающим кофе, графиня заулыбалась и согласно закивала.
«Фитоль – поганка! Купилась!»
Арлезот же восприняла предложение «отбросить церемонии» абсолютно буквально. Часа два она рассказывала новоиспеченным подругам о своих вышивках, жизни на Пустошах, красавцах-братьях, с которыми обязательно познакомит девушек, ведь более смелых и отважных женихов не сыщешь на всем свете.
– В Степи нравы более вольные, – с гордостью в голосе говорила она. – Девушки наравне с юношами учатся стрелять из лука и владеть мечом. Корсеты у нас и вовсе не носят.
Фитоль же особенно интересовали традиции степных жителей. По рассказам Арлезот выходило, что на Пустошах не так уж и пусто. Видимо, султанше давно хотелось с кем-то поговорить. Принцесса вспоминала богатый сераль своего отца, где каждые покои были усыпаны золотом и драгоценными камнями. Говорила о Степи, словно та была живая.
– Ее травы режут не хуже меча, и каждый, кто желает пройти через Степь, должен напоить землю своей кровью. И горе тем, чью жертву она не примет, – словно сказку, рассказывала Арлезот. – Старики говорят, что Степь живая по-настоящему. Это древняя богиня, которую свергли с небес за жестокость к людям. Она питается нашей кровью и никак не может насытиться. По легенде, богиня ищет невинную душу, которая станет ее крыльями. А если найдет – настанет конец света. Поэтому маленьким детям запрещено там появляться до первой чаши яда.
– Какого яда? – с удивлением спросила Ивари. От этих легенд у нее мурашки бежали по коже. Глубокий голос Арлезот был просто создан для такого рода историй.
– Есть такая традиция, – спокойно продолжала султанша, – «Смерть невинности». Каждый ребенок, достигая возраста трех лет, проходит через нее, поднося к губам осужденного на смерть чашу с ядом. Благодаря этому обычаю, богиня никогда не получит крыльев.
Фитоль слушала Арлезот, открыв рот. Судя по ее виду, Маретти позабыла, что собиралась сбежать на встречу с Тибальдом. Ивари было не по себе от этих варварских историй. Воображение рисовало какие-то жуткие картины. Ее занимал вопрос: сколько же осужденных должно быть в Степи, чтобы их хватило на всех детей? Или наоборот. Но задать его она постеснялась.
«Традиция мерзкая, в любом случае! Варварство какое-то… Хотя, с другой стороны, какая разница, кто именно подносит чашу с ядом?»
Полосатая кошка приблизилась к столику, пристраиваясь на колени хозяйки и выпрашивая сладости. Краем глаза Ивари увидела движение – тень ее руки менялась: на пальцах выросли когти, которые потянулись прямо к животному. Кошка яростно зашипела и отскочила, оцарапав Арлезот. Султанша лишь поморщилась и принялась отчитывать глупое создание, как будто та могла что-то понимать. Внутри все сжалось от ужаса!
Она благодарила Триединую, что никто не заметил странного поведения ее тени. Сердце колотилось как бешеное. Хотелось как можно скорее оказаться в своей комнате.
К счастью, взбесившаяся кошка наконец заставила Фитоль вспомнить о свидании. Девушки засобирались восвояси.
– По нашей традиции гостю, который впервые приходит в дом, следует подарить то, что он назовет в этом доме самым красивым! – сказала Арлезот на прощание. – Тогда этому дому всегда будет сопутствовать удача.
Ивари побледнела, запоздало понимая, что сейчас получит в дар эту мерзкую кошку, и отказаться от такого «счастья» попросту невозможно. Руки начинали зудеть от одного взгляда на подарок. Вспомнились первое лето в доме тетушки Беллентайн и жуткая сыпь – аллергия на любимца кузена, толстого кота по кличке Герцог.
У Арлезот был какой-то тоскливый вид, когда она пыталась запихнуть питомицу в корзинку-переноску.
– Может, не нужно мне ее дарить? – с надеждой спросила Ивари.
– Так велит традиция. Признаюсь, это моя любимица, ее зовут Лура, что с нашего языка переводится как травинка. Посмотри, какие у нее длинные ушки! Прошу тебя, береги ее.
Ивари с кислой улыбкой кивала в ответ, а в ее голове бешено крутились сумасбродные идеи об избавлении от драгоценного подарка. О тени она старалась вообще не думать. Внутри все сжималось от страха и отчаяния. Перед глазами до сих пор стояла картинка, как рука превращается в жуткую лапу, а она никак не может это прекратить.
Неся на вытянутых руках корзинку с обезумевшим животным, Ивари мысленно проклинала свою тень, кошек, Арлезот, Степь и сумасшедшие традиции ее жителей. Рядом, в обнимку с цветастой подушкой, шагала Фитоль.
– Что это было вообще? Какие подруги? – гневно спрашивала она Маретти.
– Не глупи, – отвечала Фитоль. – Браслеты просто великолепны! К тому же ты никогда не слышала, что врагов нужно держать ближе, чем друзей?
Глава 18
