лишенные дара речи, и звери, выросшие до невероятных размеров или получившие способность говорить. Я не знал, где упал мой корабль, хотя джинны обыскали половину мира, – и все же верил, что однажды нападу на его след. Если амулет уцелел в той страшной катастрофе, надежда вернуться домой у меня еще оставалась.
– Я знаю, почему вы так рвались сюда: юные мужи вечно ищут богатства и власти, юные девы – укрытия. Но Медный город никогда не был укрытием. В каком-то смысле это всегда была тюрьма. Я вернулся сюда потому, что это единственное место в мире, где меня может найти Смерть. Вы вольны забрать отсюда что угодно: люди, жившие здесь, давно погибли. Берите, что хотите, лишь не трогайте тело моей царицы. Она отдала жизнь в попытке спасти нас и потому священна и в смерти.
– Чья-то холодная рука уже сжимает мне грудь – это Великая Разлучница явилась сюда. Да будет так.
Асах эль Дир огляделась по сторонам, и по лицу ее потекли слезы.
– Нам не сбежать отсюда, – пробормотала она, оплакивая себя и этот город. – Все это было пустой затеей. Не стоило приходить сюда.
– Как ты можешь говорить так? – с упреком обратился к ней Карим. – Посмотри, здесь столько сокровищ! Столько чудес! Мы нашли клад, который Гильдии разбойников и не снился.
Оглядевшись, он начал перебирать богатства Медного города, вытаскивать драгоценные камни из орнаментов на стенах и скатывать в рулоны красивейшие золотые ткани, чтобы унести их в заплечном мешке.
Асах эль Дир умоляла его прекратить, но Карим только качал головой:
– Чародей разрешил нам взять все, что сможем. Я лишь выполняю его волю.
С этими словами царевич потянулся к ожерелью на шее богини Зекахмет, но Асах схватила его за руку:
– Нельзя! Он запретил нам.
Карим снова кивнул:
– Ты мудра и справедлива. Нельзя этого делать.
Однако не успела Асах перевести дух, как царевич неожиданно передумал.
– Пусть нам и запрещено касаться ее, но ведь и богине эта вещь больше ни к чему, – сказал он и быстро сорвал украшение с шеи Зекахмет.
На мгновение им показалось, будто богиня улыбнулась, – а потом ее тело осыпалось прахом. В ту же секунду город, который был ею создан, начал рушиться, высокие башни храмов разваливались на глазах.
– Она хранила его! Только она! – прокричала Асах. – Если бы ты оставил ее в покое, все это могло бы принадлежать тебе!
Карим в ужасе умолял ее остановить разрушение.
– Но я ничего не могу сделать! Я не могу противостоять последней воле богини!
В страхе и отчаянии Карим бросился бежать к выходу, подхватив все украшения и драгоценные камни, которые успел собрать.
Асах эль Дир осталась в тронном зале. Неплохое место, чтобы погибнуть, рассудила она, – не лучше и не хуже других. Подойдя к телу Чародея из Моравии, Асах погладила его по щеке. А затем поклонилась праху царицы и отправилась прочь, навстречу жизни.
Стоя посреди песков, она слышала лишь грохот – это рушился Медный город. Металл звенел о металл, камень скрежетал о камень. Дворцы, фонтаны, библиотеки, сокровищницы – все было сметено и погублено, исчезло навек. Асах стояла неподвижно, пока на равнине не воцарилась тишина. За ее спиной высились толстые стены, но по эту их сторону уже ничего не было.
Не оказалось ничего и за стенами. Царевич Карим не стал ждать служанку. Страх ли заставил его бежать или злоба – неизвестно, но тот, кого она так любила, покинул ее. Забрав все украденные сокровища, царевич бежал.
Все, что оставалось Асах, – это слушать птиц, круживших высоко в небе и жалобными криками провожавших Медный город в вечное небытие.
