тонар поэкспериментировать с моей кровью – неизвестно.
Поэтому, когда спустя ещё минут двадцать я ввалилась в свою спальню, то была счастлива, хоть и выжата, как лимон. Непотопляемый айсберг в лице тонар Евангелины сделал основательный крен в мою сторону. Госпожа Метелица, кривясь от досады, пообещала в ближайшие же дни, в строжайшей тайне не только от Цезаря, но и ото всех обитателей Пансиона, вывезти меня на экскурсию.
Осталось только придумать, как взять на прогулку Зверя. Но думать ещё и об этом сегодня уже не было сил. Голова и без того гудела от новой информации, от подозрений, от страхов и от призрачных надежд.
– Вот полежу ещё чуть-чуть, – прошептала я, бесстрашно игнорируя скрип внутри стены, – а потом в ванную и спать.
Прикрыла глаза, уговаривая себя, что это только на минуточку, только чтобы собраться с силами, необходимыми для завершения этого дня. Тяжелого, бестолкового, изнурительного, полного бесконечных тревог. И этот день сегодня обязательно закончится в душе!
Не знаю, сколько времени я так пролежала – две минуты или два часа, но в себя пришла от странного звука, словно где-то скреблась мышь. Скреблась и ругалась при этом.
Я осторожно села и ещё секунд двадцать поуговаривала себя спустить ноги на пол. Почему-то казалось, стоит мне это сделать, как немедленно две длинные волосатые руки вылезут из-под кровати и вцепятся в мои обнажённые лодыжки, чтобы утащить и убить, жестоко и кроваво.
– Детство какое-то, – прошептала я и, добежав на цыпочках до двери, выглянула за порог, чтобы найти там злющего Зверёныша в очаровательном салатовом пеньюаре, полупрозрачном, с белой лентой по краю.
– Ты спишь что ли?! – изумился мальчишка громким шёпотом, вталкивая меня в комнату и вваливаясь следом за мной. – Нашла время! Я тут уже минут десять торчу у всех на виду!
– Я не сплю, – промямлила я неуверенно. – Я просто задумалась, извини…
– Ну, что? – он беспардонно залез на мою кровать прямо с ногами и положил рядом с собой неизменный наладонник с уже включенной глушилкой. – Что он сказал?
– Ай, – я махнула рукой. – Будет нам экскурсия… Ты лучше расскажи, как у тебя всё с Евангелиной прошло. Она не догадалась?
Зверёныш засиял и кокетливо поправил короткие кудряшки, уложенные в модную причёску.
– Обижаешь… Меня ещё годика два ни одна собака не рассекретит. А там сложнее придётся, конечно…
– Почему? – не поняла я.
– Наследственность у меня плохая. У бати на морде волос было дофигища, жёстких, как щётка. А у меня, видишь, пока, к счастью, не растут. Но это ж только пока… А потом какая из меня красавица, с бородой и усами?
– Ты здесь вообще на каких правах, бородатая красавица? – рассмеялась я, усаживаясь рядом с ним. Всё-таки один вид мальчишки вызывал во мне чувство легкости и уверенности в завтрашнем дне. – Полковник твой не сильно изумится, когда узнает, что собрался под венец пацанёнка вести?
Зверь хихикнул.
– Ты же не знаешь. Я забыл, – он пододвинулся ко мне ближе и зашептал на ухо, то и дело сбиваясь на смешки.
Оказывается, после маскарада Гай Юлианович не был арестован, он даже допрошен не был. В суматохе, которая поднялась после нашего выступления, на него вообще никто не обратил внимания, поэтому полковник, зеленея от страха, пробрался в свой особняк и заперся в спальне, ожидая неминуемого ареста и жестокой расплаты.
Любой, кто знал Цезаря, не стал бы сомневаться в том, что эта расплата обязательно придёт. И ничто не остановило бы её. Ну, разве что какой-нибудь форс-мажор. И этим, во всех смыслах положительным для полковника, форс-мажором стала я. Ну, и ещё объявленная война.
Цезарь попросту забыл о нём.
– Когда Север узнал, где ты…
– А как он узнал? – перебила я.
Зверёныш запнулся об очередное слово и как-то нехотя произнёс:
– Да, так. Один человек… поделился информацией. Не важно.
Мне не понравилось, как омрачилось его лицо, когда он упомянул об этом, на секунду сердце захлебнулось в неприятном предчувствии, но весь вид мальчишки прямо указывал – разговаривать на эту тему он не настроен, и я не стала настаивать.
– Короче, когда стало ясно, что нам надо как-то проникнуть в Гвоздь Бога, – продолжил свой рассказ Зверь, – я предложил попробовать вариант с Гайчиком.
И как бы полковник ни злился на наивную Таечку, которая и знать не знала о том, что невеста её брата, оказывается, сбежавшая цесаревна. Как бы ни боялся справедливого возмездия, но трепетный романтик, спрятанный глубоко внутри рыхлого тела Гая Юлиановича, всё-таки победил.
– Он просто не мог не помочь несчастным влюблённым! – расхохотался Зверь, а мне вдруг стало страшно.
– Зверёныш, – прошептала я, пытаясь преодолеть свой испуг, – полковник Веселовский только с виду такой милаха и добряк. Поверь, его увлечение юными девушками – меньшее из зол… Я прожила рядом с этими людьми всю свою жизнь, они ничего не делают просто так.
