колени.
– Слухи пойдут, – уныло прокомментировал его жест дядя Денис и кивнул в сторону замерших, словно безмолвные статуи, стюардов.
– Наплевать, – проворчал дядя Серёжа и, перегнувшись через стол, схватил бутылку вина. – Разберёмся.
– Тени нынче вне закона, – продолжила Валентина. – Оно и понятно. Я не спорю. Но если бы у меня была дочь, я бы поступила так, как поступил твой отец. Ни на секунду не задумываясь об этике. Ради здоровья своего ребёнка я готова пойти на всё. На предательство, на низость, на подлость, на убийство.
Предательство и низость. Очень точное определение. Я слушала, забыв, как дышать, не в силах оторвать взгляда от крупного лица жены моего дяди. Я слушала, а она рассказывала о своей беременности, о жутком токсикозе, о страхе потерять ребёнка, о том, как она, заперевшись в ванной, рыдала, обхватив большой живот руками и молилась всем известным ей богам, всем стихиям и матери-природе, судьбе, чтобы та позволила ей родить.
– Наша кровь – это наше проклятие, – шептала она. – Организм обычной женщины воспринимает будущего ребёнка как инородное тело, пытается избавиться от него, отторгая, и не желает мириться с маленьким оккупантом, паразитом, вытягивающим из женщины все соки. Наши женщины переживают всё в разы острее, в миллионы раз хуже, и беременность всегда заканчивается выкидышем, если в крови зародыша есть нанороботы.
А если в крови зародыша нанороботов нет, то он рождается, конечно, хоть и не всегда. Хоть и в этом случае выкидыши случаются, но уже реже.
– И вот представь себе, – Валентина наклонилась в мою сторону, её глаза безумно горели, а дыхание было прерывистым, словно она пыталась сдержать слёзы, – представь, что долгожданный малыш появился на свет. Твоё единственное солнце, центр твоей вселенной. Желанный, выстраданный, идеальный, а вокруг несовершенный мир с его болезнями, с несчастными случаями, катаклизмами и сквозняками. И если от всего этого ты ещё можешь избавить своего наследника, то от старости – никогда. И сначала он растёт, затем взрослеет, создает свою семью, стареет и умирает. А ты всё так же молода, всё так же сильна телом, всё так же любишь его, своего идеального малыша, и ничего не можешь сделать для того, чтобы он жил.
Валентина выдохнула и замолчала на мгновение, а я не нашла в себе сил, чтобы заполнить образовавшуюся паузу вопросом о том, пережила ли она всё это сама.
– К счастью, – снова заговорила она, – мы научились продлевать жизни наших близких почти до бесконечности. Современная медицина даёт гарантию: твой малыш будет жить очень долгой, лишённой болезней жизнью, даже если родится с очень слабой кровью. Но никто не говорит ни слова о том, что делать, если в крови твоего ребёнка не обнаруживают ни одного, даже самого тощенького наноробота.
– Поэтому вы предпочитаете отказываться от таких детей сразу? – спросила я, вмиг забыв о сочувствии, которое пробудил во мне рассказ женщины. – Раз Тоське всё равно суждено было умереть…
– При чём тут Тоська! – Валентина всплеснула руками. – Я говорю о тебе. Ты родилась слабым ребенком. Ты. Тоська появилась только потому, что твой отец хотел сберечь тебя. Она даже не человек, понимаешь? Поэтому не нужно винить нас в том, что мы не горюем по поводу её смерти. В этой ситуации нам жаль только тебя. Тебя.
Шокированным взглядом я обвела лица присутствующих.
Сочувствие. Жалость. Нежность. Участие. Вина. И… зависть?
Я недоумённо всмотрелась в черты лица Дениса. Определённо, злость и зависть. Чему он завидует? Что ж, я готова поделиться с ним каждым мигом своей жизни на Яхоне!
А впрочем… Запрокинув голову, я посмотрела на Арсения. Нет. Ни за что на свете я не променяю свою жизнь на другую. Ведь в той, другой, я бы не встретила его. Такого родного, понятного, так остро реагирующего на каждый мой эмоциональный всплеск.
Разделяющего весь ужас происходящего.
– Валюш, не пугай ребёнка, – мягко пожурила Валентину бабушка. – Она и так смотрит на нас, как на монстров.
«Почему как?» – подумала я и, оторвавшись от изучения глубины кофейных глаз, воровато глянула на вечереющее за окном небо. Вдруг все традиции Яхона с его системой Домов, с Мастерами Ти, с Книгой лиц и Корпусами, показались милыми и родными.
Домой хочу. Поплакать в ванной, погреться о Севера и осознать, что у меня нет ничего. Что даже воспоминания мои – сплошная ложь. Не было у меня никогда сестры. Была комнатная собачонка, мой собственный клон, холодильник с запасными органами. Тень моя, Тень! Как же я хочу сейчас себе твой мозг, ты бы только знала!
– Клонов давно уже не создают. Ни в благих целях, ни для опытов, – успокоила меня бабуля. – И то, что появилась твоя Тоська – это не только вопиющее нарушение всех законов, но и физическое подтверждение глупости твоего отца.
– Мама, – негромко попыталась осадить свою мать Ариана.
– Ему просто нужно было верить тебе, Анюта. Верить и не быть упрямым ослом. Впрочем, видимо, это наш семейный крест – все наши мужчины отличаются изумительной упёртостью.
Божественная бабуля снисходительно улыбнулась, а я только благодаря обнимающим меня рукам смогла удержать рвущуюся наружу волну раздражения. Сейчас мне меньше всего хотелось милых посиделок с обсуждением недостатков характера того или иного члена семьи.
– Давайте закончим на сегодня, – вдруг произнесла моя самая старшая родственница, внимательно вглядываясь в моё лицо, и я даже полюбила её за
