намерен. Мало того что родственники допекли по поводу свадьбы и наследников («Неужели мало забрала Бойня Двенадцати Красок?! Одумайся, Сагромах!»), самому становилось уже невмоготу. Невмоготу держать подальше всех блондинок. Невмоготу отвлекаться от дел внезапным непрошеным воспоминанием. Невмоготу не смотреть на женские лица. Да не каменный он!
Однако, перебрав в голове возможные варианты, Маатхас призадумался – много ли мог сделать? По существу – ровно столько же, сколько и остальные таны в этой необычной погоне. Но действовать было необходимо: так, по крайней мере, шансы на успех не станут меньше. А если они изначально были равны нулю, то тем более в них не убудет.
Не мешкая, Маатхас принял несколько решений. Засновали подданные с кучей указаний: полностью открыть границу со стороны Пурпурного танаара, убрать все пошлины для торговцев из подданства дома Яввуз; соорудить невиданного великолепия фрегат из лучших материалов, на фок-мачте которого вырезать в полный рост изящную молодую женщину в платье и плаще с меховой оторочкой, с распущенными волосами и мечом перед собой. Рабочие торопились и поспевали. Сагромах назвал судно «Снежной королевой», велел спустить на воду и вскоре с разрешения Тахбира и Руссы, оставшихся за регентов, пришвартовал на ближайшем к чертогу Яввузов причале в среднем течении Тархи. Регенты промеж собой переглядывались, скалясь, но ничего не говорили. Решение принимать все одно не им.
Соваться к Ниитасам с предложением мира или союза Сагромах не стал: старый Иден четко обозначил, что из всех генералов Яса пересекать его рубежи безнаказанно дозволено только пурпурным. Так он и написал в письме в Сиреневый дом: мол, чту ваше решение, выражаю запоздалую благодарность за помощь провиантом и проводниками в последние месяцы войны, когда Бансабиру держали в осаде, и посылаю пожелания всех благ. Велел гонцу передать послание на рубежах – начальнику гарнизона. Авось дойдет.
Наверняка дойдет. Он же тан, в конце концов.
И нужно еще что-то такое, что воздавало бы Бану не как правительнице или полководцу, но в первую очередь как женщине. Не оружие, не конь, не корабль. И не украшение.
Промаявшись несколько дней, Сагромах велел изготовить длинный плащ из струящегося лазурного шелка с серебряными нитями и жемчугом, такого же яркого и переливчатого оттенка, как застывшие воды на островах Северного моря. Оторочить соболем, скрепить серебряной пряжкой с фиолетовым пятном аметиста в середине, а на левом поле на уровне груди, там, где однажды скроется самое дорогое сердце, – вышить благородный профиль гордого северного волка.
И этот дар Маатхас прибережет до самого важного момента. Тогда Бану все поймет.
Охрана суетилась: убирали шатры, распутывали лошадей, проверяли заточку оружия, складывали по сумкам походную утварь.
– Ниим, – позвал Вал, – остались треножники.
Блондин откликнулся быстро, спрашивая Вала:
– Маджрух еще не вернулся?
Брюнет хмыкнул:
– Маджрух за время отдыха на западе отъелся и растолстел. Пока он на холм затащится!
– Ну, может, танша потому и погнала его вперед, пока остальные едят?
Вал хмыкнул:
– Ага, а еще потому, что с холма он скатился бы быстрей других, да? – уточнил брюнет. – Доходяга справился бы лучше, – он взглядом указал на Ри, неподалеку запихивавшего в рот последний кусок жареной рыбины.
– Вот потому что я доходяга, – отозвался тот, – танша и послала с разведкой Маджруха. Чтобы я съел его паек.
Вал опять усмехнулся.
– Сколь ни ешь, а все тощий. Порой мне жаль твою Айлэн.
Ри ничего не ответил, прожевывая еду. Его Айлэн, с которой он сблизился сразу после Бойни, на взгляд Ри, была счастливой женщиной: ей не приходилось в нем сомневаться.
– Надо позвать ее, – кивнул Ниим в сторону, где у склона стояла госпожа.
Вал проследил этот взгляд.
– Рано еще.
С горем пополам приторочив к седлу тяжелую поклажу, Ниим опять бросил взгляд на таншу и заметил, ни к кому не обращаясь конкретно:
– Она почти все время молчит с тех пор, как мы выехали из Гавани Теней.
Вал все-таки расслышал.
– Не лезь, Ниим. Сама разберется.
– Да, а потом как всегда, когда она сама разберется, нам опять перепадет чертова гора работы! – Впрочем, не похоже было, что Ниим чересчур уж досадовал.
– Чертова гора? – подивился подоспевший Дан. – Чую, пребывание в христианской стране даром не прошло.
