Солнце Крова приблизилась к ней и, опустившись на землю, положила свою голову на её колени, зарыдав от любви, а мать целовала и ласкала её. Рука Тиодольфа гладила, как бывало раньше, голову дочери. Он смотрел на неё по-доброму, хотя вряд ли узнавал. Но вот она поднялась, ещё раз поцеловала мать и ушла с той лесной поляны, вернувшись к месту тинга.
Когда же двое влюблённых остались одни, Солнце Леса спросила: «Тиодольф, ты слышишь и понимаешь меня?»
«Да, – ответил он, – когда ты говоришь о нашей любви или о нашей дочери, появившейся от этой любви».
«Тиодольф, – спросила Солнце Леса, – сколько же продлится наша любовь?»
«Столько, сколько продлится наша жизнь», – ответил он.
«А если ты сегодня умрёшь? Где же тогда будет наша любовь?» – спросила Солнце Леса.
Князь ответил: «Я не могу сказать, я не знаю. Хотя было время, когда я бы сказал, что она будет ждать вместе с душой рода Вольфингов».
Она спросила: «А когда умрёт та душа и больше не будет рода?»
«Раньше, – ответил он, – я бы сказал, что она будет ждать с другими родами земли, но сейчас я снова отвечу: я не знаю».
«Укроет ли её земля, – спросила она, – когда ты умрёшь и над тобой насыпят курган?»
«Именно это ты говорила той ночью, – ответил он. – Теперь я не могу сказать ничего против твоего слова».
«Ты счастлив, Волк народа?» – спросила она.
«Почему ты спрашиваешь об этом? – ответил он. – Не знаю. В разлуке я томился по тебе. Теперь ты здесь, и этого достаточно».
«А люди твоего рода? – спросила она. – Томишься ли ты по ним?»
Он сказал: «Разве ты не говорила, что я не их крови? Но они были моими друзьями, и я нуждался в них, я любил их, но этим вечером они мне больше не нужны, разве что совсем немного, ибо они одержат победу над своими врагами, как предсказала Солнце Крова. Ну и что из того? Разве мне нужно забрать у тебя всё, отдав им малое?»
«Ты мудр, – сказала она. – Ты пойдёшь в битву сегодня?»
«Видимо, да», – ответил он.
Она спросила: «А наденешь ли ты гномью кольчугу? Надев её, ты останешься в живых, в противном случае – умрёшь».
«Я надену её, – ответил он, – чтобы я мог жить, чтобы мог любить тебя».
«Ты не думаешь, что на ней проклятие?» – спросила она.
В его лице промелькнула вспышка былой отваги, и он ответил: «Вчера мне так казалось, когда я впервые надел её в битву и упал тогда на луг, не пронзённый мечом. Мне было стыдно, и я бы убил себя, если бы не ты. И всё же не обязательно от неё должно исходить зло. Ведь ты сама сказала мне прошлой ночью, что в ней нет никакого зла».
Она спросила: «А что, если я лгала прошлой ночью?»
