Он ответил: «Это в обыкновении богов – лгать и не стыдиться, а смертные и лгут, и стыдятся».

«О, как ты мудр», – сказала она и замолчала на несколько минут, немного отодвинувшись от него и сердито и горестно скрутив руки.

Затем она снова пришла в себя и спросила: «А ты умрёшь, если я попрошу?»

«Да, – сказал он, – и не потому, что ты из рода богов, а потому, что ты стала для меня женщиной, и я люблю тебя».

Она, помолчав некоторое время, спросила: «Тиодольф, ты снимешь кольчугу, если я попрошу тебя?»

«Да, да, – ответил он, – и давай уйдём от Вольфингов и их сражения, ведь мы им не нужны».

Теперь Солнце Леса молчала дольше, но, наконец, спокойно произнесла: «Тиодольф, я прошу тебя: встань и сними с себя кольчугу».

Он посмотрел на неё, удивляясь, но не её словам, а голосу, которым она говорила с ним. Однако он встал с камня и, застыв в лунном свете, протянул руку к воротнику куртки, отстегнул её заклёпки из золота и драгоценных камней и, наконец, снял её с себя. Кольчуга соскользнула на землю и осталась лежать там маленькой серой кучкой, не больше кулачка. Затем он снова сел на камень, взял руку Солнца Леса, поцеловал и с обожанием приласкал, а она приласкала его, и несколько минут они не могли вымолвить ни слова. Но вот он заговорил, и слова его полились песней. Тихий, но нежный и ясный его голос был слышен далеко в тиши этого последнего ночного часа:

«Мне дорог этот предрассветный сумрак, Как свет последний перед наступленьем Затишья ночи, что победу гонит И вражеские толпы разметает. Из всех прошедших встреч мне эти встречи С тобою дороги сильнее. Я не знаю, Что будет мне наградой в битве завтра, Но всё, что дорого, быстрей проходит. Настало время. Я тебя увижу Ещё раз только в Одина палатах. Как много было времени, всё прежде, Сейчас же прожиты минуты, и прощенья Охотно б у тебя просил я, если б Был виноват, чтобы твоя любовь Нежнее стала, но перед тобою Ни в чём я не повинен, ни о чём Я не прошу. Как странно! Время бренно, И бренные слова туманом таят, Но в сердце воина искрится радость В час, что короной увенчает жизнь».

Тиодольф крепко обнял её и приласкал. Она молчала. Тогда он спросил: «Лицо твоё прекрасно и безмятежно, радуешься ли ты этим мгновениям?»

Солнце Леса ответила: «Слова твои нежны, но пронзают моё сердце, словно острый нож, ибо они напоминают мне о твоей смерти и о конце нашей любви».

Он ответил: «Я не говорю тебе, любимая, ничего, чего бы ты не знала сама. Разве не для этого мы встретились здесь ещё раз?»

Она, помедлив, ответила: «Да, да, всё это так… но если б ты остался среди живых!»

Воин рассмеялся, но это был не презрительный и не горький смех. Он сказал: «Так и я думал когда-то. Но послушай, любимая, если сегодня я умру, разве после того удара, что свалит меня, не будет мгновения, в которое я узнаю, что победа за нами, и увижу, как враг бежит? И тогда мне опять будет казаться, что я никогда не умру, что бы ни случилось после, хотя меч и пронзит мою грудь. Разве не увижу я тогда, разве не пойму, что наша любовь не имеет конца?»

Горькая грусть отразилась на лице женщины, когда она услышала эти слова. Но она лишь произнесла: «Смотри, вот кольчуга, которую ты снял, чтобы твоя грудь стала ближе к моей. Ты наденешь её в бою ради меня?»

Тиодольф слегка нахмурился. Он ответил: «Нет, я не сделаю этого. Ты говорила правду: на ней нет злого проклятия, но послушай! Вчера я надел

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату