черного. И к краскам, и к чувствам. Стоило приглядеться, как начинало казаться, что старый дуб смотрит в ответ, что его сухие ветви шевелятся, словно бесчисленные конечности чудовищного паука-многоножки, и пытаются дотянуться, прикоснуться, убить…
– Жутко, – не сдержалась Нюта.
– Это просто дерево, – попытался успокоить подругу Николай.
– Не совсем, – неожиданно произнес кто-то, и этим «кем-то» оказался Ермолай.
Таврин с Нютой резко обернулись и увидели толстенького мужчину, лет сорока на вид, в потертом рабочем комбинезоне когда-то синего, а теперь неопределенного цвета. Под комбинезоном мужчина носил клетчатую рубашку с закатанными рукавами и расстегнутой верхней пуговицей, а на ногах – кеды, черные, а сейчас еще и грязные. В левом ухе виднелась беспроводная гарнитура.
Мужчина оказался ярко-рыжим: кудрявые волосы горели огнем, а полное лицо покрывали веселые веснушки. Нос у него был большой и круглый, «картошкой», щеки круглые, лицо круглое, рот широкий, подвижный, видно было, что мужчина умеет улыбаться от уха до уха. Что же касается глаз, то они Ермолаю достались кошачьими: желтыми и хитрыми.
Рыжий сидел на старом пне за густыми кустами, до сих пор оставался невидим, что и вызвало естественную реакцию Николая:
– Это вы напугали ребенка?
– А что, похоже? – лениво ответил Ермолай, не удивившись подозрению, но и не обидевшись на него.
– Вы?
– Нет.
Ответ получился коротким, но сомнения Николая развеяла следующая фраза.
– Мальчик показывал на дерево, – напомнила Нюта. – Не на кусты.
– Мальчик показывал на повешенных, – негромко уточнил рыжий.
Уточнил так, что Таврин вздрогнул. Не удержался и бросил взгляд на старый дуб.
– Там никого нет, – тихо произнесла девушка.
– Да, никого, – протянул Ермолай, потирая правой рукой шею.
Странное дело: рыжий толстяк выглядел очень мягким, добродушным, говорил ровным, спокойным тоном, не использовал резких или грубых слов, но молодые люди не могли избавиться от чувства тревоги, которое родилось в крике мальчишки и усилилось при виде незнакомца.
– Вы из новых домов?
– Да.
– Я так и думал.
– Из-за велосипедов?
– Из-за того, что раньше вас не видел.
– Давно здесь живете? – включилась в разговор Нюта.
– Двадцать лет.
– И всех знаете?
Толстяк ее смущал, а его небрежное замечание насчет «раньше не видел» – возмутило, вот девушка и ответила резко. Но рыжий вновь не обиделся. Посмотрел с улыбкой, признавая право Нюты на возмущение, и неожиданно спросил:
– Хотите знать, что увидел мальчик?
– А он, действительно, что-то видел? – вырвалось у девушки.
– Да, – теперь мужик был очень серьезен. – Думаю, да. Только так можно объяснить его поведение.
И чувство необыкновенного, пришедшее при виде старого дуба, заставило Таврина спросить:
– Тут случилось преступление?
– Да.
– Страшная история? – уточнила Нюта.
– Для тех времен – обыденная.
– Старая страшная история?
– Недавняя местная быль.
– Насколько недавняя?
– Конца прошлого века. – И прежде, чем прозвучал следующий вопрос, рыжий громко заявил: – Здесь двух парней убили. – Сразу сообщил главное, будто боялся, что ребята откажутся слушать. – Тут сейчас не лес, а лесопарк получился, народ гуляет, тропинки протоптаны, убирают… А тогда здесь место глухое было, вот бандиты и приехали… «развлечься»… Звери отмороженные…
Завладев вниманием слушателей, рыжий стал рассказывать неспешно, с паузами, чувствовалось, что старая история до сих пор его «задевает», и
