Поцелуй обмана

этому и выжили те Древние, что остались. Когда ничего больше не осталось, волей-неволей пришлось им вернуться к языку познания, сокрытому глубоко в их душах. Это искусство древнее, как сам мир.

– А как же боги? Где же они во всем этом? – недоумевала я.

– Посмотри вокруг, дитя. Есть ли в этом лесу хоть одно дерево, сотворенное не богами? Они там, где ты сама хочешь их видеть.

Мы медленно дошли до изгиба реки и сели на густо усыпанном галькой берегу. Дихара рассказывала мне о даре и о себе. Она не всегда кочевала. Когда-то давно она была дочерью мастера-арбалетчика из Кандоры, Малого королевства, но так сложилось, что родители и старшая сестра в одночасье умерли от лихорадки. Чтобы не оставаться во власти своего дяди, которого она боялась, девочка сбежала. Ей было тогда всего семь лет, и она заблудилась в лесу. Наверное, ее съели бы волки, если бы не проезжала мимо семья кочевников – они-то ее и подобрали.

– Эристель сказала, что услышала плач, хотя расслышать его с дороги было невозможно. Она по-другому узнала, что я там.

Маленькая Дихара тогда ушла с ними и никогда не возвращалась домой.

– Эристель помогала мне, она научила меня слушать, отсекая любые посторонние звуки, даже когда небо раскалывалось от грома, даже когда мое сердце тряслось от страха, даже когда голову мне забивал шум ежедневных забот. Она научила меня ходить тихо и слушать то, чем хотел поделиться мир. Она научила меня стоять неподвижно и узнавать. Посмотрим, смогу ли я научить тебя.

* * *

Я сидела на лугу одна, трава доходила мне до плеч, и упражнялась в том, чему учила меня Дихара. Я закрыла свои мысли, пытаясь вдохнуть то, что меня окружало – колыхание травы на лугу, воздух… я отсекала шум Гриза, бегающего за своей лошадью, крики играющих детей, вой волков. Скоро всё это унес ветер. Тишина.

Дыхание мое успокоилось, как и мои мысли. Единственное тихое утро. Единственное утро слушания. Дихара объяснила, что я не могу овладеть даром насильно. Потому что это именно – дар. Но я должна быть наготове, начеку. В слушании и доверии нужно было упражняться.

Дар не явился ко мне совершенно явным, осознанным. У меня до сих пор было множество вопросов, но сегодня, сидя на лугу, я чувствовала его в кончиках пальцев – будто звезда пощекотала их своим хвостом. Кожу покалывало от ощущения неисчислимых возможностей.

Когда я встала, чтобы вернуться в стан, покалывание вдруг превратилось в прикосновение ледяных пальцев к шее, так что я замедлила шаги. Что-то из сказанного Дихарой достигло, наконец, цели и завладело моими мыслями. А ты изрядно потрудилась над тем, чтобы не обращать на него внимания. Я стояла, физически ощущая, как тяжкий груз этих слов ложится на мои плечи.

Это было правдой. Я игнорировала свой дар, закрывала на него глаза. Но делала я это не по своей воле.

Нечего тут понимать, милое дитя, это просто ночной холод.

Меня учили не обращать на него внимания.

Учила собственная мать.

Глава пятьдесят шестая Каден

Я проснулся на полу кибитки Лии и решил сначала, что она наконец всадила-таки топор мне в череп. Потом удалось припомнить хоть что-то из вчерашнего вечера, и голова разболелась еще сильнее. Поняв, что Лия вышла, я попытался побыстрее встать, но это было такой же ошибкой, как и пить с кочевниками их брагу.

Мир раскололся на тысячу ослепляющих огней, а мой желудок подскочил к горлу. Я схватился за стену, пытаясь удержаться на ногах, и в результате оборвал занавеси Рины. Выбравшись, наконец, я отыскал Дихару, и та сказала, что Лия только что ушла гулять на луг. Она усадила меня и напоила каким-то противным настоем, помогающим от похмелья, а еще дала ковш воды ополоснуть лицо.

Гриз и остальные ребята встретили меня дружным смехом. Они знали, что обычно я выпиваю не больше глотка, и то из вежливости, потому что так полагается тому, кого из меня готовили – убийце. Почему же вчера вечером я забыл о благоразумии? Ответ был мне хорошо известен. Лия. Никогда еще путешествие через земли Кам-Ланто не было таким мучительным.

Кое-как умывшись, я пошел на луг. Заметив меня издали, Лия остановилась. Что было в ее взгляде? Горела ли в нем ненависть? Как бы я хотел вспомнить побольше о прошлой ночи. Она по-прежнему была одета в наряд женщин-кочевниц, который ей очень шел, даже чересчур.

Не доходя нескольких шагов я остановился.

– Доброе утро!

Она посмотрела на меня, наклонив голову и насмешливо приподняв одну бровь.

– Ты ведь знаешь, что сейчас не утро?

– Добрый день, – поправился я.

Она уставилась на меня, не говоря ни слова, а я-то надеялся, что она поможет заполнить пробелы в памяти. Я прочистил горло.

– Что касается вчерашнего вечера… – я не знал, как подойти к мучившему меня вопросу.

– Так что? – нетерпеливо поторопила она.