ручищами и унес за ширму. Раздосадованная публика впервые освистала Джузеппе Манджафоко. Толпа не всегда понимает сути вещей. Карло и Джузеппе похоронили Пиноккио Санчеса с его любимой куклой Франческой на кладбище у старой монастырской стены.
На том последнем представлении как всегда было много детей. И быть может, одним из них был семилетний Карло
Лоренцини, старший сын в несчастливой семье, где будет десять детей. Почему несчастливой? Случится так, что шестеро детей в этой семье умрут, не дожив до четырнадцати лет. Их смерть и горе безутешной матери кардинально отразились на характере Карло, он вырос замкнутым, довольно угрюмым молодым человеком. Мать мечтала о том, что старший сын будет священнослужителем. Карло поступил в семинарию, но так ее и не окончил. Бросив учебу, он устроился продавцом в книжную лавку, затем увлекся журналистикой и в итоге стал писателем. В то время Италия пробуждалась, стремясь освободиться от иностранного владычества: начались волнения, переросшие в Рисорджименто – национально-освободительное движение, завершившееся в 1870 году присоединением Рима к Итальянскому королевству. Карло Лоренцини был активным участником тех событий. Первым его литературным успехом станет иронический роман-эссе «Роман в паровозе». Но судьба распорядится так, что он начнет писать для детской аудитории. Практически против собственной воли – детей он в силу трагических жизненных обстоятельств избегал и явно недолюбливал. Собственной семьи у него так никогда и не было. Лоренцини, взяв псевдоним Коллоди, по названию деревушки, откуда была родом его мать, будет продолжать пробовать себя в разных жанрах, но мировую славу ему принесет именно детская сказка – «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы», которую он – в назидание непослушным детям – напишет сначала с пугающим своей жестокостью концом – героя, мерзкого деревянного мальчишку, Кот и Лиса в итоге повесили. Страшная сказка вышла в одном из первых выпусков «Журнала для детей», и в редакцию потянулись вереницы слезных писем с просьбой сохранить жизнь деревянному проказнику мгновенно полюбившемуся читателям. Благодаря заступничеству читателей у сказочной истории о Пиноккио все же появился добрый, счастливый финал: деревянная кукла не гибнет, она обретает живое сердце и превращается в настоящего мальчика – маленького человека, у которого впереди целая жизнь, полная надежд и приключений.
Сказка о Пиноккио вышла отдельным изданием в 1883 году, переведена на 260 языков и является одной из самых читаемых книг в мировой истории. В городке Коллоди, где Карло часто бывал в детстве, в 1956 году установлен памятник деревянному человечку, надпись на нем гласит: «Бессмертному Пиноккио – благодарные читатели в возрасте от четырех до семидесяти лет».
Если бы они могли поговорить – сказочник и его герой – о чем была бы их беседа? Вероятно, они разговаривали бы обо всем, о чем могут говорить одинокие люди, привыкшие к своему одиночеству: о надеждах юности, об испытаниях, о Боге, но это уже совсем другая история…
Про кошку, или Краткие заметки иммунного спецназовца
Ольга Дыдыкина
Мазурке, за вдохновение
В диспетчерской Мозгового центра – это гигантский опенспейс – вечно, сколько себя помню, царит хаос: суетятся нейроны-«мозговики», снуют туда- сюда, всё куда-то движутся и хороводятся; вроде бы, у них очень серьезная и самая что ни на есть ответственная работа. «Мы продуцируем и транспонируем многочисленные импульсы информаций и обеспечиваем разумную жизнедеятельность Организма» – так они характеризуют свою миссию. На самом деле это под вопросом, и главные – вовсе не они. Но это я потом разовью. В соседнем, Зрительном, корпусе, у нас обычно бывает довольно спокойно, да и нейронов там поменьше, но сегодня с утра, я заметил, и там тоже царило непривычное оживление.
– Эй, соседи, коллеги-зрители, что у вас за сыр-бор? Вы что там, монстра увидели? – спросили «мозговики».
Я прислушался.
– Привет, «мозговики», – ответили «зрительщики». – Нет, не монстра, а милейшее существо на свете. Кошку! Точнее, котенка.
– А из-за чего волнение? Кошку сроду не видали?
– Как же, наверху, в Эмоциональном центре, прямо сейчас разбирают наше донесение про кошку, и решается вопрос: брать или не брать в итоге котенка к себе домой. Нам не все равно: если Эмоцентр даст отбой и не возьмет котенка, не будет эмоционального удовольствия – значит, мы не выполним заказ Эмоцентра, и вся наша работа пойдет насмарку.
Тут я возмутился, вышел «из тени» и сказал:
– Между прочим, по Гомеостазному регламенту, вопреки эмоциональным удовольствиям, такое решение должно сначала утверждаться в Службе иммунной контрразведки. То есть у нас. Вы получили визу нашего подразделения? Вот я лично против кошки.
– Не утверждаться, а только согласовываться, коллега. Зрительный корпус представил вашей Службе докладную, и вы, «иммунщики», уже дали свое заключение… Мы и не сомневались, что оно будет отрицательным. Не понятно, чем вы руководствовались при этом. Как вообще можно не согласиться с
