Продолжая неотрывно смотреть в мои глаза, Агата делает еще один шаг – и все три профайлера одновременно поднимают правую руку, указывая на меня пальцем.
Это Подтверждение. Профайлеры подтверждают мою готовность войти в отряд разведчиков-диверсантов; они подтверждают, что я способна осознанно отобрать жизнь.
Когда-то давно меня пугала мысль о том, что однажды наступит момент, когда я пройду Подтверждение. Теперь же, получив его, я чувствую лишь… да
– Смотри на меня, курсант, – слышу я голос Кендры за своей спиной. – Реакция зрачка в норме, сердцебиение учащенное… Доставьте Берта в медблок Корпуса, доктор Константин уже готовит для него модуль.
Профайлеры уже потеряли ко мне интерес – но не Агата. Взгляд ее прозрачных глаз все еще какой-то неведомой силой удерживает меня на месте, не позволяя разорвать зрительный контакт. Что же ты ищешь, седовласая?
– Арника! – Я вздрагиваю, когда меня окрикивает Кендра, похоже, уже не в первый раз.
Может, мне кажется, но Агата будто вздрагивает вместе со мной, наконец-то отпуская меня и позволяя повернуться к Кендре.
– Мне нужно тебя ос… вот же черт! – Глаза Кендры расширяются, стоит ей увидеть мое лицо.
– Арника..? – Берт произносит мое имя с растерянной беспомощностью.
Они смотрят на меня с одинаковым ужасом в глазах. Это… это ведь не из-за Подтверждения?
Я чувствую на губах теплое, щекотное касание, которое переходит на подбородок. Поднеся пальцы к лицу, я понимаю, что из носа идет кровь.
Пелена, что все еще застилает глаза, пришла вовсе не с яростью.
Пальцы испачканы именно кровью, я чувствую ее запах, – но вижу лишь зеленовато-коричневые пятна… на серой коже. Я полностью перестала видеть красную часть спектра.
Кровь из носа говорит о том, что действие процина уже успело затронуть мозг.
Перед тем как темнота забирает меня, я успеваю услышать, как кто-то кричит мое имя.
Часть шестая
Статус: под следствием
В сознание я возвращаюсь постепенно. Темнота, что оказалась слишком вязкой, не торопится отпускать и с большой неохотой возвращает мне ощущение собственного тела. Но осязание подводит, посылая в мозг слишком странные, непонятные сигналы: я чувствую себя голограммой с размытым контуром, которая все никак не обретет окончательную форму.
Лишь через какое-то время я понимаю, что лежу на чем-то жестком, в не самой удобной позе. Громкость ощущений все нарастает, и я начинаю чувствовать щекой прохладную шершавость бетона – лежу я, кажется, на полу. Правая рука затекла, похоже, придавлена чем-то тяжелым. Я пытаюсь освободить ее, но не получается.
Рука не шевелится.
Да, я узнаю это ощущение; все тело сковано в уже знакомом застывшем напряжении. Отзывающееся в ушах гулким звуком сердцебиение учащается.
Кто-то парализовал меня, но в этот раз все иначе.
Мне приходится приложить большие усилия, чтобы открыть глаза. Не могу контролировать даже собственное дыхание; движение глаз – это все, что мне сейчас доступно. Перед глазами все расплывается, и, когда мне все же удается сфокусировать взгляд, когда я осознаю то, что вижу, перед собой, из груди рвется крик.
Но закричать мне так и не удается.
Тяжесть на руке – это голова Берта.
Крик отчаяния, что застрял, так и не получив выхода, бьется в бессильной ярости, раздирая легкие и выламывая ребра.
Я же отдала Берту свой, исправный фильтр! Он не успел забиться, я же видела!
Берт лежит с приоткрытым ртом, его подбородок расчерчен дорожками крови, которая уже успела подсохнуть. Из-за того, что я не различаю красный цвет, его кожа кажется мне серой. Пустой, мертвый взгляд остекленевших глаз застыл на моем лице.
Боковое зрение цепляется за странную фигуру, и я смотрю в ее сторону. Цвет волос Паулы сейчас выглядит для меня оливковым. Паула, жизнерадостная красавица Паула лежит изломанной куклой рядом с Клодом, и их лица, обращенные друг к другу, тоже залиты кровью.
Глаза Юна закрыты. Впервые за все время, что я знаю Юна, его лицо выглядит столь умиротворенным, и я даже могла бы подумать, будто ему снится что-то очень хорошее, что Юн видит сон, в котором он счастлив… если бы не эти кровавые потеки.
С каждым мгновением крик, что продолжает уничтожать меня изнутри, становится все громче. Даже не видя остальных, откуда-то я знаю,
