#Поколение справедливости

– Вы же сами это начали. – Я скрещиваю руки на груди. – Это вы заговорили о влюбленности и о том, как хороша взаимность.

– Влюбленность… – горько усмехнувшись, проговаривает доктор, поднимая на меня взгляд. – Вот только я не влюблен. Все гораздо хуже.

#Глава 7

Если первые недели в медблоке казались мне бесконечно тянущимися, то последние, наоборот, пролетели слишком быстро. Я поднялась на ноги, начала ходить, затем перешла к бегу – и словно само течение времени ускорилось вместе со мной.

Когда возникла необходимость увеличить нагрузку на ноги, я задумалась над тем, чтобы устраивать короткие спарринги с друзьями, когда они меня навещают. Эта идея даже пришлась по душе доктору, но все же от нее нам пришлось отказаться – на складах не осталось матов, чтобы обустроить «тренировочный зал» согласно всем требованиям техники безопасности. Впрочем, Константин все же нашел, чем меня занять.

Танцы.

О, да.

Танцы!

Я удивилась, когда доктор посоветовал заняться танцами вместо спаррингов, но куда большее удивление настигло меня, когда он выделил мне наставника – одну из своих ассистенток, Кендру.

Оказалось, что у докторской свиты за пределами медблока тоже существует своя жизнь.

Для тренировок Кендра выбрала свободное помещение недалеко от медблока, чтобы у нее была возможность быстро добраться туда, если Константину вдруг срочно понадобится ее помощь. Когда она сказала об этом, я лишь вздохнула с облегчением… мысленно, конечно же. Кендра могла предложить заниматься в уже облюбованной мною для тренировок «комнате видеонаблюдения», и тогда мне пришлось бы искать способ отговорить ее от этой идеи, не вызывая подозрений. Малодушная больше не связывалась со мной, но я не могла так рисковать. Она помогла мне, и не раз, но кто знает, что у нее на уме? Вдруг ей бы захотелось поздороваться с Кендрой или прокомментировать мой танцевальный талант?

Изначально затея с танцами показалась мне напрасной тратой времени. Как это вообще можно сравнивать с тренировками в Корпусе? Но когда доктор предложил одолжить для занятий свой музыкальный проигрыватель, я сразу же согласилась, думая лишь о том, что смогу чаще слышать музыку.

Все изменилось, когда я увидела, как танцует Кендра. Ее движения не имели ничего общего с теми неловкими перетоптываниями, которые я прежде принимала за танец. С первыми же звуками музыки невыразительная, незаметная Кендра, какой я ее знала, исчезла. Она танцевала, ведомая мелодией, но ее танец был таким… Живым, ярким, эмоциональным, завораживающим – на ум приходили только такие слова, но для описания увиденного не подходило ни одно из них, ни общая их совокупность. Слова оказались слишком бледными, и даже музыка отошла на второй план – казалось, что не она определяет движения Кендры, а, наоборот, именно танец порождает эту мелодию.

Музыка стихла, и Кендра, уже привычная Кендра, заговорила со мной. Ей пришлось окликнуть меня несколько раз, потому что я стояла, будто оглушенная, пытаясь совместить в своей голове два противоположных образа, две совершенно разных Кендры, что так быстро сменяли друг друга… «Нет», – поправила я себя. Не два разных человека, всего лишь две грани одной Кендры. Кендра не притворялась кем-то другим, не играла какую-то роль – просто прежде я смотрела лишь на одну, на самую очевидную грань, ошибочно принимая ее за целостную картину, напрочь позабыв о том, что каждый человек многогранен.

Линкольн была права. Я всего лишь умею читать лица, но не людей.

Так, глядя на Константина, я бы прежде подумала, что мы вряд ли найдем общий язык. Доктор сначала казался мне слишком отстраненным и холодным, слишком странным… Впрочем, я и сейчас считаю его странным.

Первое время Константин помогал мне, явно чувствуя себя обязанным после инцидента с профайлером, но постепенно, как-то совершенно незаметно, между нами установились почти дружеские отношения. Впрочем, кажется, Константин все же так и не расстался с мыслью, что чем-то мне обязан, потому что он потратил уйму времени, чтобы помочь мне, – и ему удалось сотворить настоящее чудо.

Он освободил меня от страха огня.

После слов малодушной я провела много времени, пытаясь изучить свой страх, найти причину его появления, но все, к чему я пришла, – вывод, что он возник сравнительно недавно. Его точно не было, когда я училась в Школе. Еще в самом начале обучения, когда я была совсем маленькой, нам рассказывали про огонь и даже показывали небольшую горелку, а потом, гораздо позже, когда мы изучали гибель Старого Мира, нам показывали видеозаписи с мест крупных катастроф, среди которых были и пожары. Чтобы проверить себя, я попросила Рица скопировать для меня в Архиве одну из тех записей.

В Школе я не боялась огня. Что же могло измениться?

Запись я не досмотрела даже до середины. Не смогла.

И, как назло, именно тогда, когда я пыталась справиться с приступом паники, в медблок вернулся доктор. Мне пришлось рассказать ему обо всем.

Первое, что он сделал, – попросил пистолет. Взвесил его в руке, внимательно осмотрел… Я вздрогнула, когда он внезапно вскинул руку с пистолетом, целясь в часы. Движение было четким и уверенным – пистолет в руках у Константина оказался явно не впервые. Прицеливаясь, он держал указательный палец согласно технике безопасности, не прикасаясь к спусковому крючку, чтобы избежать случайного выстрела. Под моим удивленным взглядом доктор