Посадив меня за свой рабочий стол и присев рядом, Константин поставил передо мной уже знакомый мне металлический предмет.
Горелку.
И он зажег ее.
Со времен Школы я не видела, как горит настоящий огонь. Огонь при выстреле ведь совсем другой – вспышка видна лишь доли секунды, и если даже этих мгновений достаточно для того, чтобы пробудить мой страх, то…
– Не могу, – сказала я, крепко зажмурившись, как только пульс на браслете перевалил за сотню. Глаза я открыла только когда услышала щелчок выключенной горелки.
– Попробуем еще раз, – терпеливо проговорил Константин, наблюдая за мной. – Скажи, как будешь готова.
Дождавшись, когда пульс вернется к нормальному состоянию, я кивнула, невольно стиснув зубы. Что ж, попробуем еще раз.
– Спокойно, – сказал Константин, вновь щелкая горелкой. – Огонек совсем маленький, видишь?
Я кивнула еще раз.
– Дай мне свою руку.
Вытерев противно вспотевшую ладонь о штанину, я протянула ее доктору. Обхватив запястье, Константин поднес мою руку к корпусу горелки, и под дрожащими пальцами оказалось небольшое колесико.
– Ты можешь выключить горелку в любой момент. Сейчас огонь полностью под твоим контролем.
Язык пламени размером примерно с фалангу мизинца заставлял меня дрожать, обливаясь потом, но я упрямо продолжала на него смотреть. В любой момент. Я могла потушить огонь в любой момент.
– У тебя хорошо получается. – Эти слова Константина вызвали у меня нервный смешок, больше похожий на всхлипывание.
– Мне… мне кажется, будто ты хочешь взять реванш, – выдавила я из себя. – Я ведь стала свидетелем твоей паники, вот ты и решил…
– Серьезно? – перебил меня Константин с явной обидой в голосе. – То есть я несколько ночей не спал только для этого?
– Извините, доктор. – Я попыталась улыбнуться. – Конечно же, я не…
Чертов манипулятор. Обида-то не была настоящей. Это он так отвлечь меня пытался, зная, как я отреагирую.
– Сыграем в ассоциации, – сказал Константин, и я перевела на него взгляд. – Нет-нет, продолжай смотреть на огонь. Я произношу слово – и ты говоришь первое, что приходит в голову. Корпус?
– Э-э… – Я замялась. – Наверное… курсанты?
– Не раздумывай над ответом. Силенты?
– Смотрители.
– Красный?
– Кровь. – Я поежилась, ощутив желание как можно скорее выключить горелку. Но я могла потерпеть еще немного, совсем немного…
– Справедливость?
– Агата, – быстро выдохнула я, даже без взгляда на браслет зная, что пульс уже зашкаливал.
– Огонь?
– Смерть.
– Достаточно. – Константин мягко коснулся моей руки, позволяя выключить горелку. Раздался щелчок. Резко выдохнув, я закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на пятно остаточного эффекта после долгого созерцания пламени.
– Смерть? – переспросил доктор. – Почему именно смерть?
– Первое, что пришло в голову. – Я пожала плечами, продолжая держать глаза закрытыми. – Это неправильный ответ?
– В игре в ассоциации нет неправильных ответов. – Открыв глаза, я увидела, что Константин внимательно смотрит на меня. – Но и случайных слов в ней не бывает.
– Огонь ведь способен убить… – начала я, но тут же замолкла. Константин был прав: должно быть что-то еще. Огонь – вспышка огня при выстреле – выстрел – смерть? Нет, такая цепочка ассоциаций получалась слишком длинной…
Тогда я решила пойти тем же путем. Смерть. И что же первым приходит в голову?
Гаспар.
Огонь – смерть – Гаспар.
Я ошибалась, когда думала, что не видела настоящего огня со времен Школы. Видела, и совсем недавно. Вот только я забыла об этом.
Церемония прощания.
Я видела, как сжигают ящик с телом Гаспара, и мне было настолько больно, что я предпочла вытравить тот день из своей памяти. Прежде я думала, что это стаб помог мне все забыть, вызвав амнезию, но Константин, сверившись с записями, сказал, что тогда дал мне совсем небольшую дозу, которая могла затереть лишь воспоминания за последние сутки, и что порой мозг сам может блокировать память о травмирующих моментах.
