#Поколение справедливости

– Две минуты, Берт. У тебя есть две минуты.

Выдохнув с заметным облегчением, Берт переводит свой браслет в режим отображения времени и сразу же начинает тараторить:

– После того как Кондор саботировал эксперимент, ученые отказались от метода компьютерного моделирования, решив, что он не позволяет просчитать все возможные риски. Эксперимент с Патом и Рицем был смоделирован трижды, и, согласно этим моделям, воздействие на мозг исходника должно было быть минимальным. Но Пат лишь притворялся, что он тоже зависим от Рица! Моделирование эксперимента было успешным, этот метод работал!

– Чуть… помедленнее. – Я все еще злюсь на Берта, но то, как он с опаской посматривает на свой браслет, вызывает невольную улыбку, поэтому, смягчившись, я добавляю: – Обещаю дослушать до конца.

Сделав глоток воды из моего стакана, Берт опускает взгляд.

– Ты права, от схемы «человек – человек» ведь отказались после того, как компьютерное моделирование показало, что мозг младенца не выдержит передачу сознания в полном объеме… Но я-то уже не был младенцем! Мне было девять лет – а это совершенно другой объем мозга и другая пропускная способность. Компьютерное моделирование подтвердило мое предположение: для меня прямая передача данных не представляла опасности.

Откидываясь на стуле, Берт поднимает указательный палец вверх.

– Наконец самый важный вопрос, – проговаривает он, выделяя каждое слово. – Из-за чего же у Рица возникла зависимость от Пата? Tabula rasa, – говорит он, выдержав небольшую паузу, – причина кроется именно в этом. Рицу было навязано клише, уже адаптированное восприятием Пата, и Риц даже не смог понять, что это принадлежит не ему, ведь во время Ускорения он не был способен отделить свое сознание от сознания Пата. А у нас с Гектором все было наоборот: в процессе Ускорения я четко осознавал себя и понимал, что принадлежит мне, а что – ему; понимал, где заканчиваюсь я, Берт, и где начинается Гектор. Понимал я и то, что проживаю чужую жизнь, это было как… как… – Берт умолкает, опуская мечущийся взгляд вниз. – Как запись в рендере! – внезапно восклицает он, вскидывая подбородок. – Как те записи, что тебе приносили наши ребята с тренировок! Когда ты смотрела в рендере записи от первого лица – несмотря на их достоверность, ты ведь продолжала помнить, где находишься на самом деле, верно?

«Чаще всего я предпочитала забыть об этом», – проскакивает у меня в голове, но я все равно киваю, соглашаясь со словами Берта.

– Я клянусь тебе, Арника, – проникновенно говорит Берт, – в моем Ускорении не было и десятой доли той опасности, которую ты уже успела вообразить.

– Время, – одергивает его Пат, взглянув на свой браслет.

– Но… Арника ведь сказала… – повернувшись к нему, растерянно начинает Берт.

– Да я не об этом, – обрывает его Пат и, закатив глаза, поясняет: – До обеда осталось пять минут. Будет подозрительно, если мы и в столовой не появимся.

– Впрочем… Я ведь уже закончил, – говорит Берт, поднимаясь из-за стола. – Арника… – он обращает ко мне взгляд, полный надежды, – ты ведь больше не будешь злиться на меня, правда?

О нет. Умоляющий взгляд. Берт пустил в ход запрещенный прием.

– Правда-правда, – со вздохом отвечаю я ему. Что еще тут скажешь, когда на тебя смотрят эти блестящие глазищи? И вот как теперь на него злиться? Готова поспорить, навык умоляющего взгляда Берт приобрел еще до того, как научился говорить, и именно так ему сходили с рук все его проделки.

– Я уже говорил, что страшно скучал по тебе? – поглядывая на меня, интересуется Берт, когда мы уже подходим к столовой. Пат немного отстал от нас: хочет прийти позже, перестраховывается… Впрочем, если знать, какие секреты ему приходится хранить, это даже не кажется странным.

– Я скучала по тебе гораздо больше, – отзываюсь я, переступая порог столовой. Уверившись, что я и вправду перестала сердиться, Берт позволяет себе усмешку.

– А вот и нет, – нараспев произносит он. – Я ведь скучал по тебе годами… целых тринадцать лет! Впрочем… – он заговорщически улыбается, – несколько раз ты все же появлялась в воспоминаниях Гектора.

– Погоди. – Я останавливаю Берта. – Ничего не путаешь? Я познакомилась с Гектором, когда он уже был командором.

– Это не значит, что прежде вы ни разу не встречались.

Загадочно проулыбавшись целую минуту, Берт все же рассказывает, что, когда близнецы круглосуточно работали над программой Большого зала, Виктор немного переусердствовал и на несколько дней слег с нервным истощением, поэтому Гектору и Нестору пришлось поделить его смену между собой. То время, в которое я бегала в Просвете, приходилось на смену Гектора.

– У Гектора была привычка в свободную минутку добежать через Просвет до столовой и утащить оттуда пару энергетических батончиков. – Берт изо всех сил пытается подавить смех. – А еще по ночам он предпочитал работать в пижаме, которую ему как-то в шутку подарила Валентина, – веселенькая такая пижамка, розовенькая, с персонажами из его любимого рисованного сказочного фильма.

Я невольно хихикаю, вспомнив, что в прошлый раз, видимо, не желая выдавать секрет Гектора, Берт приписал любовь к сказкам Нестору.

– А тут ты, – Берт понижает голос, – по Просвету бегаешь. Не мог же Гектор появиться перед тобой в таком виде… ой!

Гектор, незаметно подошедший со спины, отвешивает Берту легкий подзатыльник.