– Я так не думаю. – Он нагло усмехается, и, не сдержавшись, я бью по его лицу рукой, в которой зажат инъектор.
Амос вновь поворачивает голову ко мне, ухмыляясь, и кровь из рассеченной губы окрашивает эту ухмылку красным.
– Да-а, – протягивает он, – теперь я точно вижу: ты помешалась на нем. Чем же он заслужил такую преданность? – Амос хмыкает. – Ты ведь пойдешь под трибунал за это, ты знаешь?
– Тебе придется сказать правду, – твердо говорю я.
Он смотрит на меня с вызовом, и в его глазах нет страха.
– Даже если ты сейчас начнешь ломать мне пальцы – ничего не изменится.
Амос не боится меня, и, определенно, он не боится боли, которую я могу ему причинить. И правда, что такое боль для Ускоренного курсанта, чьи кости уже десятки раз ломались во время тренировок? Зная, что его всегда смогут вылечить в модуле, он чувствует себя неуязвимым – а напрасно.
Напрасно Амос полагает, что я не могу заставить его бояться.
Отбросив транк-пистолет в сторону, я хватаю Амоса за воротник куртки и, приблизившись к лицу, приставляю к его шее инъектор.
– Двойная доза, – я пытливо всматриваюсь в его глаза, – я всажу в тебя двойную дозу стимулятора, которая остановит твое сердце, и, так как здесь нет ни стазис-контура, ни реанимационной команды – оно остановится навсегда.
Я не могу сдержать довольную ухмылку, когда вижу, как в его глазах зарождается страх. Все мы боимся смерти.
Амос пристально смотрит на меня – и внезапно заходится в приступе истеричного хохота.
– А ведь все началось с тебя, – говорит он, давясь смехом. – Это твоя вина! Ничего… ничего этого не было бы, если бы ты вовремя сдохла! – выплевывает он мне в лицо, и я на мгновение возвращаюсь в недалекое прошлое.
«Седьмой… или восьмой этаж», – с запинкой повторил Амос слова Берта, когда тот вычислил местоположение капралов.
– Это был ты, – выдыхаю я. – Ты… ты пытался убить меня на той тренировке!
Седьмой или восьмой этаж. Я висела между седьмым и восьмым этажами, когда Амос перерезал мой трос. Мое падение все-таки не было несчастным случаем.
– Крс… курсант Амос? – слышу я позади неуверенный голос капрала Финна. – Это правда?
Но Амос будто даже не слышит своего капрала; он не сводит с меня взгляда, переполненного ненавистью.
– Все по-честному. – С этими словами он разводит руками, и его смех обрывается. – Твой маленький дружок отобрал единственного дорогого мне человека. Я хотел ответить ему тем же, но все пошло не по плану. Ты выжила, – кривая ухмылка, застывшая на лице Амоса, превращается в оскал, – и вы оба стали еще сильнее, чем прежде, будто все вам нипочем! Будто ничего и не произошло! А знаешь, что стало с Закаром? Знаешь, что стало с моим двоюродным братом?
Судя по пораженному выдоху капрала Финна, тот не интересовался родственными связями своего курсанта.
– Он все еще жив, – говорю я непослушными губами; столь жгучее чувство ненависти Амоса, что вскрылось так внезапно, действует на меня обескураживающе. – Берт ведь не пытался убить его, всего лишь…
– То, что Берт сделал с ним, – намного хуже, чем смерть, – раздраженно перебивает меня Амос. – Ты знаешь, что Закар пытался покончить с собой? Четыре раза – и это только те случаи, о которых мне сообщили! Я оказался рядом с ним во время последней попытки, и он умолял меня позволить ему умереть. Вот что твой дружок сделал с ним! – гневно восклицает он, шагая вперед, заставляя меня инстинктивно отпрянуть. – Берт лишил меня семьи, лишил того Закара, которого я знал; он сломал его, разрушил его личность, и это сошло ему с рук!
– Неправда, – слышу я позади себя голос Финна. Обернувшись, я вижу, что он стоит позади меня, держа в опущенной руке пистолет, – видимо, отойдя от удара, он успел распечатать коробку с транк-магазинами и зарядить пистолет Юна. – Берт предстал перед судом Справедливости, и тебе, Амос, тоже придется.
– Пусть так. – Амос легко пожимает плечами, внезапно успокаиваясь. – Я готов ответить за то, что сделал.
– И что же ты сделал? – с горечью спрашивает Финн. – Что же ты сделал, Амос?
Амос выпрямляется; его глаза загораются нескрываемым торжеством.
– Нагнал его на подходе к нашей точке сбора, – начинает он перечислять, – соврал, что
Финн качает головой, не в силах вымолвить ни слова.
– Ты отведешь меня к нему. – Вновь приблизившись к Амосу, я приставляю инъектор к его шее, но он лишь усмехается в ответ на мои действия.
– Что, убьешь меня? И чем тебе это поможет? Мертвые, знаешь ли, не особо разговорчивы. – Заметив, что Финн шагает к нам, собираясь что-то сказать, Амос хмыкает. – Ваши приказы тоже не помогут, капрал.
– Ты отведешь ее, – тихо говорит Финн. – Сам же сказал: есть вещи и похуже смерти. – Капрал поднимает голову, пристально глядя на Амоса. – Откажешься – и на твоем суде я буду настаивать, чтобы наказание за умышленное убийство курсанта выбрал профайлер, еще не прошедший настройку.
