И вот началась та самая величайшая церемония, важность которой для многих женских сердец всегда была зачастую выше ее первоначального смысла, смысла самого брака и даже смысла жизни, причем иногда вместе взятых. Еще ни одна дама в этом бренном мире не смогла почувствовать себя не хуже других без церемонии бракосочетания. Пусть даже и с каким-нибудь никчемным идиотом, смысл существования которого будто только и заключался в том, чтобы хотя бы одной женщине позволить вздохнуть спокойно после формальной свадьбы, а затем придумать себе какие-нибудь более полезные цели. Во всяком случае, именно так всезнающий Нильс Дор объяснял своему приемному сыну с самого детства. Но, как оказалось, безуспешно.
Согласно многовековой традиции Парфагона, жених, в данном случае центурион Томас Юрг, должен был на глазах свидетелей, которыми выступали сразу все гости, дать сердечную клятву в вечной верности и любви своей подруге. Также дав клятву ее отцу оберегать свою новоиспеченную жену от всех будущих невзгод, он должен был посадить ее с собой на красивого коня и умело обскакать город по внешнему периметру древней Стены. Только после этого ритуала можно было вернуться за стол и продолжить веселое празднование со всеми близкими.
На глазах у многочисленных зевак, которые с любопытством окружили парк, приглашенные гости собрались за столом и негромко перешептывались. В это время отец невесты взял за руку свою прекрасную дочь и гордо вывел ее к столу. В высоком широкоплечем брюнете, недавно ушедшем в отставку штабном рыцаре, легко угадывались черты лица Марии. Но еще больше они угадывались в ее очаровательной матери, которая сидела в розовом платье у ближайшего края стола и визуально являла собой буквально копию своей дочери, причем не только привлекательными формами и симпатичным личиком, но и внешним возрастом.
Плодородное тело будущей Марии Юрг прикрывало удивительной красоты белоснежное платье с облегающим верхом. Его бездонное декольте обнажало подаренное женихом массивное золотое ожерелье, все время беспомощно проваливающееся меж колыхающихся форм. Многослойная пышная юбка была украшена длинным полупрозрачным шлейфом, раскинувшимся по зеленой траве и опавшим желтым листьям. Держа в руке изящный букет белых розочек, скромно опустив вниз якобы смущенный взгляд, добрая и румяная Мария терпеливо ожидала прибытия допрыгавшегося жениха.
Но Томаса не было. Заскучавшие гости начали немного беспокоиться и разговаривать чуть погромче, а среди зевак все чащи раздавались смешки и пошлые шутки, смех над которыми не все за столом могли сдержать, особенно вновь повеселевший после длительного траура по своей невинности Ален и другие неотесанные рыцари. Всем назло Мария, как ни в чем не бывало, продолжала скромно переминаться на месте, задумчиво теребя хрупкие лепестки роз и бесчисленное количество золотых колец на пухленьких пальчиках. Но это была только внешняя картина.
Внутри, точно согласно очередной версии женского разума видавшего виды Нильса, бушевала нещадная буря. Мария абсолютно искренне мечтала четвертовать Томаса самым беспощадным образом и тут же беспокоилась, не случилось ли с ним чего плохого. Она одновременно, ну или с разницей в мгновения, то хотела с драматическим видом убежать на глазах у ахающих зрителей, то в одиночестве тут же намертво стоять до самого утра, обреченно промокая под снегом и дождем. Конечно, при всем этом не меньше, чем за жизнь жениха, она волновалась за непонятно откуда взявшуюся предательскую складку на платье, очень дорогом платье, которую, на самом деле, никто кроме нее и не видел. Как и любая нормальная девушка, Мария также не могла не переживать, насколько толстой она выглядела и достаточно ли красиво уложены ее роскошные черные волосы всем потаскухам на зависть.
Наконец где-то за домами послышался долгожданный учащенный топот копыт, позволив невесте облегченно выдохнуть, впрочем, как и многим гостям, не считая почерневших все еще одиноких, уже не таких молодых подруг, приглашенных то ли по дружбе, то ли для такой изощренной пытки.
Из-за угла, в сопровождении приемного отца, показался эффектный жених, вызвав ликующие аплодисменты заждавшихся зевак и слезы на глазах растроганных женщин. Уже почти снова отрастивший каштановые волосы до плеч Томас, облаченный в идеально начищенные доспехи с бронзовым жетоном, а также свежую синюю накидку, рысью приблизился на вымытом и расчесанном Векторе к великолепной невесте, ловко спешившись возле нее. Тут оказалось, что будущий супруг изрядно запыхался, а также был встрепан и взволнован. Судя по его странному виду, удрученной Марии снова почудилось, что выстраданная свадьба может не состояться. Однако на самом деле паскудный Томас всего лишь чуть не проспал церемонию и в последний момент был впопыхах собран проклинающим все на свете Нильсом.
– Клянешься ли ты в вечной и верной любви к моей дочери Марии Лури? – с волнением начал церемонию отец невесты, пристально и недоверчиво оглядывая все еще странно выглядящего после сложных мутаций жениха.
Улыбающийся Томас уже держал за вспотевшие руки свою ненаглядную женщину и нежно смотрел в ее счастливо сверкающие глаза:
– Клянусь вечно и верно любить свою жену Марию Юрг!
– Клянешься ли ты оберегать и хранить от всех невзгод и опасностей мою дочь Марию Лури?
– Клянусь оберегать и хранить свою жену Марию Юрг! Отец невесты повернулся к сияющей девушке:
– Дочь моя, согласна ли ты стать женой Томаса Юрга, доверить ему свою жизнь навечно и действительно именоваться впредь Марией Юрг?
– Да, согласна! – задрожала она, в этот самый момент официально став женой Томаса, и разрыдавшись, кинулась с жарким поцелуем в его могучие объятия под умиленные возгласы многочисленных гостей и случайных зрителей.
Уже через минуту счастливые молодожены мчались на своем резвом черно-белом коне через весь город к Северным воротам Парфагона. В их сердцах невольно появилось какое-то новое чувство, которое перевело их отношение друг к другу на некий более ответственный и глубокий уровень. Смакуя его, они незаметно для себя добрались до выхода из залитой солнцем столицы и затем блаженно поскакали вокруг бесконечной парфагонской Стены, нарочито вставляя в каждую фразу обращение друг к другу исключительно как муж и жена. Спустя приблизительно час они вернулись к праздничному столу, где
