Оказалось, внутри все уже было полностью разрушено и позицию больше не имело смысла отстаивать. Мало того, она опасно кишела вторгнувшимся вонючим неприятелем, пробравшимся через разрушенные стены с северной стороны.
Неожиданно хитрые мутанты отступили со всей южной стороны Башни и через мгновение на сверкающие в закате солнца округлые шлемы оставшихся там в недоумении рыцарей со свистом полетели острые камни, размером с голову, и огромные чудовищно меткие стрелы сменившей дислокацию коварной техники Города заката. Три бравых рыцаря тут же замертво рухнули рядом с Томасом, обрызгав его сладковатой теплой кровью и заставив всю центурию пуститься в бегство. Страшную смертоносную технику немедленно попробовал атаковать сам обозленный легат, но тогда снаряды, приправленные запущенными ордой мутантов тучами стрел, сразу полетели в его конницу, мгновенно принеся весьма ощутимые потери и производя потрясение на психику всегда ранее имевших преимущество рыцарей.
Мало того, на опушке леса с левого фланга неожиданно появилось несколько сотен неизвестных ранее черных лучников, которые присоединились к эффектному обстрелу обескураженных войск Ричарда. В этот момент, неся все большие потери, ему уже ничего не оставалось, как дать вынужденный приказ на обидное и неизбежное отступление. Башня совершенства вслед за Башней признания была впервые потеряна, что теперь все более очевидным образом угрожало девственной столице.
Противник не стал активно преследовать сдавших еще одну позицию рыцарей, поэтому парфагонцы решили дойти до многострадального Салепа и именно там попробовать отбить мутантов, решивших взять реванш за все свои прошлые поражения. Хотя в провинциальном сельском поселении не существовало оборонительных сооружений, это был последний осязаемый шанс достойно исправить фатально сложившуюся ситуацию. Если этого не случится, то непобедимые арогдорцы в течение одного или двух дней впервые доберутся до древней Стены, и это может стать печальным концом долгой и счастливой истории идеального города, Альберта Третьего, его любимой белокурой принцессы и вообще всех, кто живет в королевстве.
Дойдя до Салепа к обеду следующего дня, полностью вымотанный и совершенно невыспавшийся Ричард устроил временный штаб в скрипучих комнатах деревянной казармы местного гарнизона и после напряженного совещания с офицерами смог подвести некоторые неутешительные итоги. Оказалось, Первая когорта потеряла убитыми сорок шесть бойцов, а из двух сотен рыцарей гарнизонов отданных врагу Башни признания и Башни совершенства выжило чуть больше половины. В итоге, в распоряжении объединенной и реструктуризованной когорты оказалось три центурии приблизительно по сотне деморализованных рыцарей, многие из которых были ранены и едва боеспособны. Понимая, что этого может не хватить для отражения массированного наступления, легат назначил седовласого Коннелла трибуном, дал ему в помощники набирающегося опыта Томаса и поскорее отправил за жизненно важным подкреплением в Башню самовыражения, находящуюся приблизительно в тридцати пяти милях восточнее. При этом, если они не успеют вовремя вернуться со свежими силами в Салеп, что было очень вероятно, им следовало возвратиться в Башню и собирать рыцарей по всем другим гарнизонам, дабы потом направить эту объединенную громадную силу на спасение попавшего впросак Парфагона.
Оставшийся без дельных советов старшего Нильса Дора, Ричард до позднего вечера неуклюже пытался наиболее выгодно расположить своих воинов на незащищенном западном подступе к Салепу. Однако ему не хватало опыта в таких вещах, да и сам город крайне неудачно располагался на открытых просторах, не имея никаких существенных природных препятствий, представляя собой легкую добычу любому желающему. В то же время, измученные постоянной передислокацией воины просто валились с ног и мгновенно засыпали там, где им удавалось остановиться.
Сразу после беспокойной моросящей ночи и с самыми первыми петухами в уверенную атаку остервенело бросились сотни бодрых мутантов на резвых челоконях, прикрываемые метким огнем онагров и баллист. Орущий в смертельном азарте противник грамотно и методично выбивал беспомощно сопротивляющихся изо всех сил рыцарей из импровизированных укрепленных позиций в редком лесу и деревянных домах, а затем без видимых проблем легко продвигал их к южной окраине города. Изначально главнокомандующий наивно надеялся на подмогу из Башни самовыражения, но потом понял, что это не изменит ситуации в любом случае, ведь у превосходящего противника тоже имелись колоссальные резервы, в том числе из лучников в черном. Скрепя разболевшимся сердцем и бессмысленно потеряв еще с полсотни воинов, обомлевший от позора легат уже через полчаса отдал новый приказ к отступлению, на этот раз последний в любом случае: дальше великолепного Парфагона и грациозного королевского замка идти было некуда.
Когда сбежавший Ричард уже был далеко южнее оставленного на растерзание Салепа и всех его преданных жителей, измотанные Коннелл и Томас подвели свежую центурию Башни самовыражения к восточной окраине города. Под мирно переливающиеся трели равнодушных птиц им осталось лишь наблюдать из заросшей жимолостью желто-красной опушки осеннего леса, как многочисленные ресурсные обозы арогдорцев и черные лучники все еще входили устрашающе бесконечной вереницей в поверженное, разграбленное и вновь частично спаленное поселение с его северо-западной стороны:
– Может, хотя бы этих побьем? – метался на месте Томас, отчего уставший Вектор то и дело вставал на дыбы.
– Побьем. Но не сейчас, – хмуро пробурчал Коннелл, погладил в задумчивости свою роскошную бороду и продолжил:
– Столица уже завтра будет в осаде, а ты хочешь с телегами тут повоевать.
– Не подумал. Простите!
– Жизнь Парфагона теперь в наших руках. Бери дюжину самых надежных рыцарей и иди в обход дороги на юг. Твоя задача – собрать гарнизоны Нового Альберта и Ярты.
– И прорывать осаду с юга?
