меня… Пусть наши маги просмотрят её воспоминания. Боль терпима, а большого вреда ей это не принесёт. И если они обнаружат там то, о чём я думаю… – Фрайн порывисто ухватил Эсфориэля за запястье, точно мальчишка, в нетерпении тянущий старшего брата на прогулку. – Идёмте! Я больше не смогу вынести ни дня, ни минуты! Если это правда, если всё это правда… – эльф опустил голову. – Что же мы наделали…
Перехватив быстрый взгляд Лода, я поняла, что мы вновь думаем об одном и том же.
Да, пока всё складывается даже слишком хорошо. Ведь Фрайндин сам, по доброй воле, предложил воплотить в жизнь наш собственный план.
– Мы не можем исправить ужасов прошлого, однако в наших силах предотвратить ужасы будущего. – Положив руку брату на плечо, Эсфор улыбнулся, но улыбка эта была печальной. – Веди нас, Фрайн. Да помогут нам боги.
Лод, поколебавшись, кивнул, и я возвела тройку в восьмую степень, утихомиривая вдруг заколотившееся сердце.
Даже если это ловушка, с кольцами нас никому не поймать. Мы не ожидали, что всё может свершиться так быстро, но это и без того затянулось на восемнадцать лет.
Ладно. Сейчас так сейчас.
В конце концов, точку в этой истории и правда стоит поставить как можно скорее.
Пожалуй, никогда ещё я не ступала по брусчатке, которой эльфы мостили улицы своей столицы, с таким волнением. Близившаяся ночь уже заставила Детей Солнца вернуться в дома, но Восхт, конечно же, всё равно укрыл нас чарами невидимости. В темноте древесный дворец, по которому разноцветными искрами рассыпались сотни витражных окон, впечатлял ещё больше. У ажурных ворот снова дежурили двое стражников – и, завидев Фрайна, поспешили согнуться в низком поклоне.
– Пресветлый тэлья, – они распахнули ворота настежь: каждый по створке, открывавшейся наружу, в сторону дворцовой площади. – С возвращением.
– Благодарю, – Фрайндин, кивнув, двинулся вперёд. За шаг до того, как ступить в сад, застыл, повернувшись к одному из стражей. – Всё ли спокойно? Ничего подозрительного не замечали?
– Нет, пресветлый тэлья. Можете не беспокоиться, мы смотрим в оба, ведь времена нынче…
Фрайн стоял так, что закрыть створки делалось невозможным, ровно посреди прохода, – но ворота были настолько широки, что позволяли спокойно прошествовать между братом Повелителя эльфов и стражниками. И я подалась вперёд ещё прежде, чем почувствовала, как Лод увлекает меня за собой.
Мы уже были в саду, а Фрайн всё поддерживал со стражами учтивую беседу.
– Крайне любопытная защита, – обжёг ухо шёпот Лода, когда мы отошли подальше. – Посторонним не преодолеть ограду. Ворота – единственное слабое место, но и они не пропустят незнакомцев. Однако на время, пока через защитный контур проходит тот, кому дозволено свободно входить во дворец, контур нейтрализуется. И пока Фрайн стоит на пороге…
…он служит аналогом изолятора, который не даёт электрической цепи снова замкнуться. Ясно.
Глядя, как брат Повелителя эльфов прощается с бедолагами, только что впустившими в свой дворец шестерых тёмных, я надеялась, что впоследствии Хьовфин им это простит. Мы и без того оставили за собой порядочный след из трупов.
Стражников у дверей миновали тем же образом, и я во второй раз очутилась внутри золотого древа. Только теперь, оставив позади пару пустынных залов, пройдя мимо искусных гобеленов, на которых выткали сцены эльфийских празднеств, мы последовали за Фрайном наверх – по лестнице, образованной всё теми же древесными лозами, обрамлённой перилами, которые украшала филигрань тонких закрученных ветвей.
Фрайндин поднимался не слишком быстро, но легко и непреклонно. Путь озаряли серебряные светильники на перилах и на стенах, колдовское пламя в которых горело ярко, но не слепило. Периодически мы встречали других обитателей дворца. Благо ступеньки были достаточно широки, чтобы мы могли беспрепятственно разминуться, даже если бы эльфы не отступали в сторону, почтительно кланяясь брату Повелителя. Я подозревала, что магия каким-то образом скрывала ещё и звук наших шагов, ведь вряд ли эльфы, которые славились тонким слухом, могли их не расслышать – и точно не оставили бы без внимания незримых гостей.
Лестница вилась и вилась наверх, перемежаясь круглыми площадками, уходившими в глубь дворца широкими коридорами. Несколько раз мы переходили по мосткам от одной площадки до другой, и тогда я старалась не смотреть вниз: лестницу создали по принципу гигантского колодца, и, если опустить взгляд, тебе открывался вид на всё, что ты оставил позади. С каждой минутой идти было тяжелее – я уже не столько держалась за руку Лода, сколько висла на ней, – но просить Фрайндина сбавить темп было опасно и подозрительно. Так что я просто глотала ртом воздух, пытаясь нормализовать дыхание, и заставляла себя переставлять ноги, машинально считая ступеньки.
На пятьсот тридцать второй мы поднялись на очередную площадку, и я поняла, что лестничный колодец смыкается куполом чуть выше наших голов.
Дальше подниматься было некуда.
Фрайндин повёл нас прямо, плавным изгибом светлого арочного коридора, мимо редких дверей – невысоких, полукруглых, из дерева гладкого, словно шёлк. У одной из них в итоге мы и остановились.
