Откинув крышку, прищурил глаза – словно любуясь чёрным сиянием, красившим матовую поверхность крупных, в пол-ладони, жемчужин.
В ларце их было около дюжины.
– Что ж, – Лод взял одну из них, идеально круглую, безупречно красивую, – пора приступать.
Когда они с Восхтом одновременно потянулись за чем-то, припрятанным во внутренних карманах мантий, губы наследника Ильхта Миркрихэйра, навестившего эту самую сокровищницу триста лет назад, снова тронула усмешка.
Только теперь в этой усмешке отчётливо читалось предвкушение.
Когда казначей очнулся, в сокровищнице было прохладно, темно и тихо. Впрочем, стоило пошевелиться, как светильники вновь вспыхнули, ударив по глазам золотой яркостью, заставив сощуриться – и, в один миг вспомнив, что предшествовало этому пробуждению, лихорадочно подскочить.
Тёмные исчезли. Ошейник тоже. А вот шкатулки, за которыми они приходили, остались: пять стояли на полу, шестая – на сундуке, куда её положил русый. Казначей поочерёдно открыл крышку каждой и, удостоверившись, что все жемчужины на месте, выдохнул. На всякий случай взял по паре драгоценностей из каждого ларца – жемчужины едва помещались в его руку – и поочерёдно сжал в пальцах, считывая ойру.
Ойры жемчужин разных цветов не отличались друг от друга. Нет, маги наверняка увидели бы отличие, однако лепреконы лишь чувствовали, что в их руках исключительной силы артефакты, чья ойра характерным образом «звучала» под пальцами. Раз за разом казначей получал подтверждение того, что из ларца он достал именно жемчужину – без примесей каких-либо подозрительных чар. Развеяв все свои сомнения, в конце концов захлопнул ларцы и, взяв один, понёс на место.
Нет, конечно, его отключка ничего не решала. Кража тёмным не удалась, он видел это только что, своими глазами… но проверить было не лишним.
Вернув все шкатулки на полку, казначей любовно погладил одну по крышке. Весело насвистывая, оправил одежду.
Вдруг замер.
Да, это о жемчужинах тёмные то и дело заикались на переговорах. Но что, если в действительности колдуны приходили не за ними? Если это был обманный манёвр, спектакль, который устроили специально для казначея? А на самом деле…
Схватив одну жемчужину, лепрекон рванул к выходу так быстро, как позволяли его маленькие ноги. Отлетев от невидимой стены, благонадёжно преградившей выход, с облегчением отёр пот со лба.
Нет. Они не притворялись, чары остались целыми и невредимыми. За чем бы ни приходили воры, вынести это они не могли.
Вернув жемчужину в ларец, казначей подумал ещё об одной вещи. Подозрительно вывернул карманы, но в них было пусто. Ощупал собственные бока, ноги, зад; даже башмаки на всякий случай снял.
Ничего не обнаружив, нервно рассмеялся.
Что на него нашло? Он же не идиот. Как и тёмные. Припрятать драгоценность в одежду казначея, рассчитывая, что он вынесет её, сам того не зная, и таким образом обманет чары… это было бы попросту глупым. Да, некоторые уникумы, посягавшие на золото лепреконов, уже пытались такое провернуть, но не так сложно заметить, что в твоём кармане есть нечто, чего там быть не должно. Особенно если это жемчужина размером с твой кулак. Одна из тех жемчужин, что лежат сейчас на своих местах, в целости и сохранности – все до единой…
Нет, всё очевидно. Воры приходили за жемчужинами. Попытались осуществить кражу с помощью ошейника, но не вышло. Попытались сломать защиту, но и это им не удалось. А значит, они остались с носом. И истерика русого была совершенно искренней.
То-то Его Величество посмеётся, когда услышит об этом инциденте…
Обувшись, казначей презрительно фыркнул и направился к выходу.
Всё же тёмные идиоты. Отчаянные, горделивые идиоты. Возомнили о себе слишком много, подумали, что справятся с чарами, которые никто и никогда не мог ни сломать, ни обмануть, ха! Хотя дроу стоит пожалеть – то, что собираются с ними сделать эльфы и люди, всё-таки…
Казначей толкнул тяжёлую дверь. Переступил порог: преспокойно, как и ожидалось.
Вдруг снова ощутив на шее чужеродную холодность серебра, несказанно изумился.
– Долго же ты там возился, – широко улыбнулся русый, тут же материализовавшийся из пустоты. – А Сноуи таки умница.
– И правда сработало, – уважительно произнёс его подельник.
Под взглядами тёмных, повинуясь ошейнику, казначей беспомощно привалился спиной к стене. Не понимая, зачем оба ещё здесь, зачем ждали его, зачем…
А затем русый вскинул руку. Чтобы, повинуясь этому движению, с камзола казначея отлетели все пуговицы – и миг спустя горсткой сложились в ладонь колдуна. Большие, тяжёлые пуговицы из чистого золота.
– Если тебе нужны настоящие пуговицы, они в одном из сундуков, – любезно проговорил русый, ссыпая блестящие кругляшки в бархатный мешочек. – Пятый ряд от двери, третий справа.
Казначей оторопело смотрел на колдуна.
