расплывалось багряное пятно крови. Моей крови. Забавно – кровь есть, а боли нет. Шок? Должно быть, шок.
И не только болевой.
Это определённо слишком безумно, чтобы быть правдой.
– Я позволяла Лоду держать тебя при себе. Влюблёнными девчонками легко манипулировать, а ты была ему полезна, – голос принцессы слышался приглушённо, точно в плохой записи. – Но ты перешла все границы.
Я медленно подняла глаза на лицо, которое ненависть и презрение исказили до неузнаваемости. Неузнаваемости…
Да. Потому что это было не её лицо. Я вообще не могла различить её лица – отчётливо, по крайней мере, – как не могла различить детали обстановки, которая меня окружала. Просто знала, что это лаборатория Лода. Что передо мной Морти.
А последнее, что я помнила, – как, пожелав колдуну хороших снов, ложилась спать…
И тогда я велела себе открыть глаза.
– Тише, тише. – Когда я, проснувшись, села в постели, Лод успокаивающе вскинул ладони. Он стоял рядом на коленях, будто ждал, пока я проснусь. – Я как раз хотел тебя будить. Опять кошмар?
Я кивнула, решив не вдаваться в подробности.
– Тогда помни, что это был просто кошмар, – он улыбнулся. – Нам пора выдвигаться в Мирстоф.
– Уже? – я торопливо откинула одеяло. – Хорошо, я соберусь быстро.
– Не сомневаюсь. Но сперва я хотел попросить тебя кое о чём.
Я посмотрела на него и, как это у нас часто бывало, угадала его мысли без слов.
– Ещё силы? Так и не восстановился после вчерашнего?
– Увы. – Лод развёл руками. – Если ты не захочешь, я пойму. Но тогда придётся повременить с вылазкой на пару дней.
Я помолчала, колеблясь.
Призрак вчерашних сомнений, подкреплённый недавним сном, нашептал на ухо ответ, который я вряд ли выдала бы в другой ситуации.
– Прости, но, кажется, я сама ещё толком не восстановилась. Поэтому лучше повременить, – как можно более виновато произнесла я, внимательно следя за его реакцией. – В конце концов, Алья ведь сказал, что день-другой терпит.
Мгновение колдун просто смотрел на меня.
Потом сжал мои ладони в своих, и в жесте этом не было ни капли ласки.
– Ну и ладно, – руки Лода просветило знакомое золотое сияние. – В конце концов, твоё разрешение мне ни к чему.
Я изумлённо дёрнулась, но серебряное кольцо на шее сжалось, лишая способности сопротивляться.
Нет, не может быть, чтобы все мои опасения…
– Я не хотел доводить до этого, – равнодушно произнёс Лод. – Извини.
Я сидела, застыв, из-за ошейника не в силах даже отвести взгляд…
…и тут вспомнила, что ошейник сняли с меня давным-давно.
Давление на шею исчезло одновременно с Лодом, который просто растворился в воздухе: позволив увидеть, что в том самом кресле, где перед сном я читала колдуну стихи, сидит Акке.
– Занятные кошмары, – бесстрастно заметил иллюранди.
Я вскинула руки к шее. Поняв, что на ней нет серебряного кольца, поднялась на ноги.
– Я ведь всё ещё сплю, верно?
– Да.
Могла и не спрашивать. Странные, приглушённые ощущения говорили сами за себя. Как и окружающая обстановка. Казалось, меня каким-то образом занесло в картину, на которой пытались изобразить лабораторию колдуна, только вот художник допустил многочисленные неточности: стол идеально чистый, кресло немного не такое, стены чуть темнее…
И отсутствующий Бульдог не пачкал слюнями мою подушку.
– Если кошмары твоих рук дело… Я, конечно, не собираюсь и не могу ничего с тобой сделать, но просто знай, что я очень зла.
– Моих? – Акке тонко улыбнулся, не сводя с меня взгляда, в котором синева мешалась с серебром. – О, нет. Я вмешался только сейчас, когда всё зашло слишком далеко, – тонкие пальцы иллюранди царапнули подлокотник кресла ногтями, короткими и аккуратными, точно их сделали из матового стекла. – Это никуда не годится.
– Что именно?
– Твоя подозрительность. Ты слишком много думаешь. Слишком много сомневаешься. Слишком многого боишься.
– И какое тебе до этого дело? – Я подошла к креслу, глядя на пепельное лицо Акке сверху вниз. – Зачем ты это делаешь? Зачем следишь за мной, зачем тогда показал мне сцены из прошлого, зачем сейчас со мной говоришь? Только не говори, что по доброте душевной.
