куда проще, чем в мою великую ценность для Лода.
– Та, из-за которой ему нужна ты. А не она.
В следующий миг я поняла, что кресло опустело, и театральный скрип двери за спиной заставил меня обернуться.
– Тебе туда, – проговорил Акке.
Он стоял рядом с открывшимся проходом в библиотеку, приглашающим жестом указывая на тёмный проём.
– И зачем?
– Потому что там ты найдёшь свои ответы.
Исчез, оставив меня наедине с созданным им сном, – и, пожав плечами, я двинулась вперёд. Скорее потому, что ничего другого мне особо не оставалось, чем по другим причинам.
Библиотека изменилась. Не до неузнаваемости, конечно, но всё же. Исчез стол с волшебными цветами, а комната вытянулась длинным тёмным коридором. Книжные полки убегали вдаль, насколько хватало взгляда, порой образовывая арки, в которых прятались полукруглые двери. Те были приоткрыты – все, и из-под них пробивались отблески тёплого сияния, служившего единственным источником света.
Поколебавшись, я подошла к первой же двери слева. Заглянула внутрь.
За дверью скрывалась до боли знакомая гостиная с круглым столом. И хотя в коридоре было абсолютно тихо, теперь я отчётливо слышала переливы струн и голос, звеневший в чарующей песне.
Они сидели вокруг стола, и четверо умещались в трёх креслах. Лоду вряд ли было больше пятнадцати: светлые волосы едва прикрывают уши, лицо гладкое, юное, совсем другое, но уже такое серьёзное. А вот серая мантия колдуна осталась неизменной, как и движения пальцев, перебиравших струны лютни с той же уверенной мягкостью, с которой чертили руны. Или это мандолина? Да, у лютни вроде гриф искривлённый, а у этой штуки прямой, как у гитары…
Алья пел, устроившись напротив. Мальчишка-подросток без королевского венца, без вечной язвительной улыбки на губах и холодности в янтарном взгляде, сейчас казавшемся таким тёплым и ярким. Темноволосая девочка-дроу с большими заворожёнными глазами устроилась на его коленях, внимая песне. Третье кресло занимала маленькая Морти в платье синего шёлка: она сидела, обняв руками колени, – уже не девочка, ещё не девушка, но и тогда не менее прекрасная, чем в настоящем.
Алья пел, конечно же, на риджийском. Может, виновно было решительное и абсолютное отсутствие у меня музыкального слуха, но мне казалось, что пел он так же чудесно, как Лод играл. На риджийском слова звучали красиво, однако я не могла перевести их на русский стихами; юный Повелитель дроу пел что-то вроде
А потом он замолчал, и Лод отнял руку от струн. Морти, улыбнувшись, зааплодировала, а маленькая принцесса Литиллия смешно шмыгнула носом:
– Поэтому эльфы спят ночью, а мы днём?
– Эльфы больше любят отца, который создал их, и вместе с ним трудятся днём и отдыхают ночью, – кивнул Алья. – А дроу, почитающие свою мать Тунгх, пробуждаются с уходом Солира и засыпают с его возвращением.
– Это очень грустная песня, – ёрзая на его коленях, заявила Лита. Здесь ей вряд ли было больше шести. – Мы вот живём под горами, и нам хватает колдовского света, и мы могли бы давать богам отдохнуть!
– Но эльфы-то не живут под горами. Как и люди. И лепреконы, – заметила Морти. – Их гораздо больше, чем нас, и они живут по всей Риджии. И им не хватит колдунов, чтобы всё осветить.
В её высказывании не было ни капли зависти или злобы. Одна лишь доброжелательность да, быть может, лёгкая грусть.
Видимо, ей уже тогда не хватало нимба над головой.
– Тогда почему в Риджии нет какого-нибудь третьего бога, который светил бы всем, пока Солир и Тунгх отдыхают? Неужели они так никогда и не смогут быть вместе?
– Они бывают вместе, Лита. Изредка, но бывают, – возразил Лод, опуская мандолину на колени. – Иногда на небосводе не видно ни солнца, ни луны, и это значит, что сейчас за краем земляного диска Солир и Тунгх отдыхают в объятиях друг друга. А иногда так сильна становится их тоска, что они встречаются прямо на глазах у своих детей.
Земляной диск… мда, Риджии явно не хватает научных открытий. Хотя наверняка кто-то из попаданцев потом просветил Лода о том, что планетам свойственно быть круглыми.
Впрочем, после всего, что я здесь повидала, и вспоминая книжную серию одного английского сказочника, любившего банановый дайкири, – даже интересно, не может ли этот мир действительно быть диском.
– Поэтому каждый ребёнок, рождённый в час солнечного или лунного затмения, отмечен благословением богов. Как Лод, например, – лукаво добавила
